Темные Знамения (СИ)

Альдред его сразу нашёл. Озорио лежал на том же месте, где Флэй его оставил.

– Он… здесь.

Псарь посветил на то место, как вдруг отпрянул в ужасе.

– Что за дерьмо?!

Кордугалец был мёртв. Неизвестно, сколько, но статус этот яснее ясного. Его одежду разодрало ещё пуще. Живот будто бы лопнул. Кишки облепили тонкие и длинные белёсые черви. Гельминты или вроде того – как знать?

Паразитов Альдред насчитывал, по меньшей мере, сотни. Они лезли буквально из всех щелей. Из пор в коже. Ноздрей. Глаз. Рта. Ушей – и так далее. Черви поедали его изнутри и снаружи, хоть и слишком медленно, чтобы человек заметил это.

Альдред слышал писк. Это новорожденные гельминты пели, радуясь добыче. Однако не только они поживились телом Гонсало Озорио.

С губ новобранца сорвался риторический вопрос:

– П-почему… почему у него поедены ноги?

Нико глубоко вздохнул, вбирая в себя запах сырой человечины и смрад скопления паразитов. Цокнув языком, он сказал:

– Могу проверить.

Алхимик мановением пальцев заставил пламя отделиться от перчатки чтеца. Огонь повис в воздухе. Сам укротитель снова полез в сумку за очередным свитком. Что-то наколдовал с ним, восстанавливая картину прошлого.

Заклинание на стыке онейромантии с псионикой. Крайне редкое. Такие чары может исторгнуть из себя лишь потомственный маг, от прямых родителей, причисленных к названным ветвям. Перед глазами инквизиторов предстал хрономираж.

Из проёма в стене, о котором так беспокоился Альдред в своё время, выползло нечто. Тварь, похожая на сколопендру. Полупрозрачный фантом светился призрачно-синим цветом. Исчадие Тропика Водолея не спешило напасть на жертву. Костёр уже догорел, и остались только тлеющие угли.

Гонсало был ещё жив, бредя: к нему вернулась лихорадка. Он не двигался, лишь изредка постанывая: внутри него копошились вылупившиеся паразиты. Сколопендра дождалась, когда потухнет свет, и только тогда набросилась на инквизитора. Он был слаб, и она это чувствовала, отыскав лёгкую добычу.

Охотник умер тихо. Не сказать, что быстро. Когда тварь начала раздирать его, Альдред отвернулся. Новобранец попросту оказался не в силах на это смотреть.

Смотреть на смерть человека, которому обещал спасение. Инквизитора, который поддержал его в момент, когда сама судьба бросала вызов.

В сознании Альдреда всплывали слова, сказанные Менелаем Схинасом. Он знал про это место больше, чем рассказал. Только намекнул. Озорио уже мёртв. О нём можно не беспокоиться. И прочее, прочее. Теперь-то Флэй понимал, что имелось ввиду.

– Покойся с миром, Гонсало Озорио, – шептал Нико, не отводя глаз от мерзкой трапезы ползучей твари.

Кордугальца в «Гидре» знали хорошо. Уважали. Джакомо делла Колонна даже поставил его своим приближённым. И Гараволья горевал тоже. Но не так, как Альдред. Нет.

– Да сжалится над тобой Свет. Да рассудит тебя Тьма. Да не познаешь ты мук в безвестной Серости. – провожал мертвеца на Суд алхимик. Потому что было и время, и место для того.

Альдред молчал. Его обуревали самые разные чувства. Но он закрылся в себе, стараясь перебороть их внутри самозабвенно. Рефлексировать сейчас ему казалось излишним. И он пытался убедить себя в том.

Видя, как его замкнуло, Нико положил на плечо сослуживца ладонь. Он сказал:

– Уходим. Здесь не безопасно.

И персекуторы ушли. Огонь потух сам собой. А едва хрономираж оборвался, по проёму снова застучали липкие лапы…

Глава 16. Факторы

Инквизиторы уселись у озера. Альдред молчал с тех самых пор, как они покинули злосчастную пещеру. Нико чувствовал себя прекрасно и, насвистывая мелодию, просто толок собранные ингредиенты в ступке.

Вдали гоготала неведомая птица. В деревьях копошились мартышки, кочуя с одного на другое. Чуть поодаль журчал мелкий водопад. В озерце плескались рыбы и криль. Над цветами порхали пчёлы.

Равновесный Мир жил, оставив позади смерть Гонсало Озорио.

Сослуживец напрягал своей мрачностью, сбивая душевный подъём. Не бросая нехитрый замес, Никколо нарушил молчание между ними:

– Похоже, тебя очень взволновала его судьба…

Альдред подобрал руками колени, смотря в пустоту, и кивнул. Заговорил он не сразу.

– Бесславный, жуткий конец. Героизма в нём нисколечко нет.

– Ты ждал чего-то другого? – насупился Гараволья.

Новобранец потянул руку в просьбе. Нико убрал ступу с пестиком, вынул из сумки свой мех с чистой водой и протянул брату по оружию. Тот открыл бурдюк, хлебнул немного и, не упуская тот из рук, пояснил:

– Вербовщики не распространяются о том, как ты умрёшь, если вступишь в Инквизицию. Раньше ведь я был куратором…

– Да, я слышал об этом, – пробубнил Нико, возвращаясь к работе.

– Я до сих пор не понял, почему, но в Янтарной Башни смерти воспринимаешь легче. Просто как несчастный случай на работе. Даже если вы дружили с погибшим. А здесь всё наоборот совсем. Когда я увидел, что Гонсало не стало – и как! – от меня будто бы оторвали ломоть мяса.

– Это война, – пожимал плечами алхимик. – Война сплачивает людей. Превращает в одно целое. Как-никак, дело общее. Разумеется, ты испытаешь боль при потере товарища. Друга. Неважно.