Тёмные Звёзды: Дары грома (СИ)

– Не винись попусту. Через это все высотники проходят. Полетаешь годок с нами – раздышишься, хоть на пять миль возносись, но про маску помни, иначе на вахте с копыт долой. Озяб?

– Никак нет!

– Гляди у меня. Чуть мурашки по коже – мигом чтоб шинель напялил.

Сам капитан-лейтенант стоял на мостике, как влитой, презирая холод и разреженный воздух. Из штурманской рубки по трубе сообщили местоположение «Быка» и насколько его сносит к югу. Зазвучали лёгкие военно-воздушные проклятия, произносимые с кривой гримасой сквозь зубы:

– Гидру в рот этому ветру, чтоб он с полного хода в гору вмазался!.. Рулить нам не перерулить – точно правым бортом к нему идём, всю парусность подставили… Долетим до Кивиты – полюбуемся, какой путь штурман в карту нарисует.

– Тут и гадать нечего, гере капитан-лейтенант – прямой точный маршрут «Ехал с ярмарки пьяный мужик да на пьяной телеге». В манёврах извертимся. Одна радость экспедиции – всё Малое море до последнего прыща отснимут…

– Кстати, гере мичман – загляните-ка к этим фотографам, вдруг там барышни уже без чувств валяются. В их кабине кислородной магистрали нет; красный дицер-то выдюжит, а за молодых девиц не поручусь. Присмотритесь – если с нежным полом что не так, тотчас их по каютам, по койкам и маски раздать. А кавалеру сообщите – берём курс на запад, в сторону Скалистого Мыса. До него с лишком девятьсот миль, но скоро ли там будем, один Ветер знает. Тут он владыка, а мы его гости.

Насчёт самочувствия девчонок командир зря опасался. Конечно, они ощутили высоту и без возгласов Котты – «Какой обзор! прекрасно, ещё бы повыше!.. Сейчас можно видеть в радиусе полтораста миль… нет, больше!» Стало как-то по-особому прозрачно в глазах, холод заставлял сжимать плечи, а воздух стал словно пустым, его хотелось вдохнуть глубже. Но камера щёлкала, записи в блокноте множились, и путь в каюту Карамо любая из них могла пробежать, зажмурившись – так знакомы стали ступеньки трапа и повороты коридора, – хотя сердце от подъёма по трапу билось чаще обычного. Кавалер наверху тоже работал как заведённый, макая пластины – проявитель, закрепитель, промывка, просушка.

Порой, дыша после пробежки к кавалеру, одна поглядывала на другую, а мысли были одинаковые:

«Не пора ли маски надевать?»

Но потом мысли шли вразрез:

«Вот ещё!.. эдак она решит, что я слаба!»

«Чтобы я дочке кровельщика в выносливости уступила?.. Никогда!»

Буфф! – опять открылись клапаны. От штурмана принесли записку: «Поднимаемся до 3,5 миль, ищем высоту, где ветер меньше».

– Анс, не смею дольше вас задерживать. Я справлюсь сам.

– Котта, мы в порядке!

– Вы на нас не смотрите, будем работать, – с какой-то лживой лаской пропела Ларита, хотя ощущала в груди тесноту, от которой не отдышаться, и почему-то ломило в висках. – Теперь ведь обзор станет ещё шире?

Однако меднолицего артиллериста было ни упросить, ни переупрямить:

– Я буду чувствовать себя злодеем, если с вами что-нибудь случиться. Хотя желание девы – закон, но оправдываться тем, что вы настояли – не в моих правилах. Извольте идти в каюту.

– Мы идём к Карамо, пластинки надписывать, – с надменной осанкой, достойной высокородной дочери Востока, Эрита взяла Лари под руку и дёрнула к трапу. – Уж этого вы нам запретить не можете!..

– Там есть, кому запрещать, – откланялся Гириц.

– А взаправду – ты как? – откровенно спросила Лара, пока поднимались за Эри следом. Шлось медленно, ноги стали тяжелее и неметко ставились на ступеньки, а в глазах чуть расплывалось. Клонило в сон, на душе было как-то слегка пьяно.

– Так себе, – призналась та. – Если забираться на такую высь – не обойтись без кислородного прибора. И прохладно здесь… Впору тёплое бельё поддеть.

Постучав, заглянули к Лисси – дома ли? а то что-то запропала, – и охнули в дверях. Графинька лежала в постели закутанная, поджав колени, с пристёгнутой к голове каучуковой маской со шлангом, идущим от штуцера в стене. Глаза мученицы, едва под лоб не закатились. Анчутка тосковала под её койкой, сочувственно полизывая ладонь, высунутую из-под одеяла.

– Лис!

– Что с ней?!

Верная пышка Хайта, вполне себе розовощёкая – похоже, мориорцам недостаток кислорода трын-трава, – важно объявила дамским шифром:

– У юницы внезапное малокровие.

– О, Господи!.. а мы на подъём идём, почти на четыре тыщи мер!.. Надо к животу пузырь со льдом, я возьму на камбузе, – рванулась Лара. – И скажу, чтобы спустили газ, снижались!..

– М-м! М-м! – приподнялась, завертела головой Лис, в маске пугающе похожая на пату, потом сдёрнула вниз резиновое рыло. – Не смей, никому! ни в коем случае!..

Присев в изголовье, Эри погладила беднягу по волосам:

– Но тебе может стать совсем плохо.

– Ничего, я отлежусь. Пусть летят, как летят. Нельзя, чтобы из-за меня всё испортилось.

– А я и не думала им говорить, – остановилась Лара у порога. – Просто бы сказала – дурнота, мигрень… Они ж суеверные все, как язычники – что морячки, что летуны. Вроде, их палубы свято чистые… ага, жёваным табаком захарканы и соплями засморканы.

– Фу, Лара!..