Темные

Магический народ знал её как леди Геллерт – чистокровную волшебницу с безупречной родословной, жену Бастиана Геллерта верховного правителя Темных магов, ведущего многолетнюю войну с герцогом Патриком Мэллори, главой Светлых сил волшебного мира. Она ушла в мир людей, как только её единственному сыну, исполнилось десять лет, и он поступил в магический колледж. В мире магов не существовало такого понятия как развод, брак заключался один раз и на всю жизнь, потому что обряд связывал не просто двух волшебников, но сплетал вместе сами их магические сущности на ментальном уровне невидимыми нитями, разорвать которые могла только смерть одного из супругов. Фанни просто ушла через портал, открытый Патриком, из-за которого и разгорелся весь сыр-бор. Ушла туда, где её злобный муж не смог бы её достать, скрыв свой дом под всеми чарами необнаружения, которые знала, предпочитая не вмешиваться в разборки своего не совсем адекватного муженька. Лишь изредка через проход, ведомый только Феофании и её сыну, они тайком навещали друг друга. И вот теперь она вернулась.

Феофания с приемной внучкой жили уединенно, если не считать нескольких слуг, верой и правдой служивших своей хозяйке уже не один десяток лет.

По большому счету, она вообще не должна была приводить девочку сюда, если учесть, кто такая Джейн. Еще в первую встречу она вместо того, чтобы спасать ребенка, была обязана её убить! Ведь Джейн была полукровкой —плодом любви мага и смертной, хотя, как такое могло случиться, Феофания так и не поняла. Одно её существование могло привнести в мир хаос. Вот только лишить жизни больную беззащитную малышку у неё не поднялась рука, и теперь она вынуждена была прятать девочку под мощным заклятием, которое скрывало истинную сущность девочки, делая обычным человеческим ребенком.

По той же причине Леди Геллерт побоялась отдать приемную внучку в элитный колледж для маленьких волшебников, где учились дети аристократов. Детишки нынче пошли чересчур умные и развитые – не дай Мерлин, кто-нибудь из старшекурсников что-то заподозрит, и Джейн умрет раньше, чем успеет позвать на помощь. Да и саму Феофанию от гнева магической общественности не спасло бы даже то, что она супруга Правителя. Да что там – Бастиан собственноручно открутил бы ей голову, и его никто бы за это не осудил.

Она решила сама учить девочку, благо та была не по годам умной и впитывала знания, как губка. Но ребенку было необходимо общение со сверстниками, поэтому Феофания не стала препятствовать дружбе внучки с дочерью замковой кухарки.

Голенастая, худющая, как весенний грач, Карен с копной ярко-рыжих спутанных кудрей, кожей, сплошь усыпанной веснушками, и ярко зелеными глазами была всего лишь на год старше Джейн. Вернувшаяся из мира людей Феофания, обнаружив в поместье сие непоседливое, веселое, как солнечный зайчик и такое же шкодливое чудо, поинтересовалась – откуда у смуглой кареглазой и темноволосой поварихи взялся такой рыжик, если мужчин с подобной внешностью в округе отродясь не водилось. На что мать девочки Лиззи, дородная улыбчивая молодая женщина, смеясь, загадочно ответила, что родила дочку от солнышка. По случаю возвращения Феофания решила строго не наказывать непутевую молодуху за то, что та нарушила запрет: покинула пределы замка и тайно встречалась с кем-то, а попросту обновила защитные чары, навесив еще более мощные, изобретенные ею же на основе изысканий прадеда, бывшего при жизни некромантом.

Девочки очень быстро подружились, и все свободное от учебы время Джейн проводила с Карен. Вдвоем они облазили сверху донизу весь замок, обошли по периметру все доступные территории и даже пару раз пытались преодолеть защиту поместья, стремясь попасть на запретные и оттого так манящие лес и луг, ясно видимые сквозь прозрачное марево защитного поля. Но их неизменно отбрасывало назад, ощутимо приложив спиной о твердую землю, а когда они возвращались в замок, их ждал строгий выговор от Фанни, а Карен еще и выволочка от матери.

В десять лет у Джейн начали проявляться магические способности. Когда это случилось впервые, девочка очень испугалась и со слезами прибежала к бабушке. Та успокоила ребенка, в общих чертах рассказав ей, кто она и кем был её папа, строго-настрого запретив говорить об этом кому бы то ни было. Джейн пообещала и до сих пор держала слово. В тайне ото всех, кроме бабушки, она великолепно овладела магией перевоплощения и виртуозно умела отводить глаза. Феофания порой не могла сказать – настоящая Джейн стоит сейчас перед ней или это просто иллюзия, мастерски созданная девочкой. Но кроме её и бабушки об этом не знал никто. Даже Карен.