Темный

После этого, повернувшись на бок, я обнаружил, что лежу на узком топчане из сосновых досок, а рядом, у противоположной стены, на таком же ложе капитан Тингольм. Судя по всему, он спал и под его топчаном находился «тимур». Следовательно, мы не в плену. Еще одна добрая новость. Попытался вспомнить, как звали капитана. Но сложно вспомнить что-то, чего никогда не знал. Тингольм в сотом батальоне новичок, и мы никогда близко не общались.

– Капитан, – я позвал его.

Тингольм проснулся сразу, посмотрел на меня и спросил:

– Уже пришли в себя, господин майор?

– Как видишь. Где мы?

– На базе «Роммхат», в казематах старой крепости возле рабочего городка.

– Здесь госпиталь или что-то иное?

– Нет. Госпиталь в другом месте. А тут временный лазарет.

– Что у меня?

– Контузия… Приходил врач, сказал, что у вас она не первая и надо поберечься… Возможны осложнения…

– Это я и так знаю. А у тебя что?

– Нога сломана. Пока обезболивающие действуют, вроде бы ничего, даже поспал немного, а когда лекарства отпускают, хоть на стену лезь.

– Что с моим экипажем?

– Все погибли.

– Точно?

– Я сам видел. Двое в танке остались и сгорели. А механик-водитель за вами выскочил и под мину попал, которая вас контузила. Можно сказать, что он вас спас. Его тело большую часть осколков приняло, а вам остатки достались.

– Мир его праху.

– Да, – капитан кивнул.

– А с твоим танком что?

– Подбили, когда до «Роммхата» добрались. Накрыли из противотанкового орудия, а потом минами добивали. Вот там я себе ногу и сломал. Вылезал, и рядом взрыв. Одно неловкое движение и оказался рядом с вами.

– Экипаж выбрался?

– Все живы. Сейчас наверху вместе с морпехами и местными ополченцами, как пехотинцы.

– А что с ротой?

– Два танка уцелело, и на складах ВМБ даже немного боеприпасов нашлось.

– Значит, наши рядом?

– Так точно. Кстати, к вам тут сержант из вашего прежнего экипажа заходил. Кажется, Костя. Фамилию не запомнил.

– Самохин?

– Верно. Вашим здоровьем интересовался.

– Хорошо, что не забывает. С батальоном связь есть?

– Есть. И не только с батальоном. Вами из штаба корпуса интересовались.

– Когда нас полностью деблокируют, неизвестно?

– Нет. Наши сейчас за Иргард с республиканцами бодаются. Самые оптимистичные прогнозы – два-три дня.

– Батальон сейчас где?

– Остатки рассредоточили по рабочему городу и судоремонтному заводу. Сколько точно танков уцелело, сказать сложно. Кто говорит, что вместе с нашими из первой роты, семь машин, а кто-то утверждает, что девять. Потери большие, но у республиканцев в десятки раз больше. Одно наше нападение на вражеские корабли чего стоит. Подобного подвига никто не совершал. Теперь всем ордена дадут. Это точно.

– Да-да, – я почувствовал, что начинает болеть голова, и поморщился, однако задал новый вопрос: – Мое личное оружие и рюкзак где?

– Под вашим топчаном.

Я нагнулся и убедился, что вещи, пистолет и автомат на месте, а затем едва не потерял сознание. В глазах резко потемнело, а в голову, словно раскаленную иголку воткнули. Не сдержав стона, я упал на подушку, и капитан повысил голос:

– Санитар! Сюда!

В каморку вошел санитар, обычный мужик в потертой спецовке, видимо, гражданский волонтер. Он осмотрел меня и опросил, а потом вколол какое-то лекарство, и я снова заснул.

51

Тейт Эрлинг посмотрел на меня и сказал:

– Все, Юра. Ты свое отвоевал.

Спорить с генералом было бессмысленно. В самом деле, вояка из меня теперь никакой. По крайней мере, временно. Стрелять еще могу, а вот танком управлять уже нет. Так сказали профессиональные врачи, которые обследовали меня после деблокирования «Роммхата». Контузия дала осложнения. Меня часто накрывали обмороки, иногда замечался тремор конечностей, и тело плохо слушалось своего хозяина. Ну и что дальше делать? Эрлинг предлагал отправиться в Неерборг и лечиться. Организм у меня крепкий и сила воли хорошая. Так что надежда на частичное выздоровление была. Никаких других вариантов нет, и я решил согласиться.

Прерывая мои размышления, Эрлинг спросил:

– Почему не возражаешь?

Я пожал плечами и ответил:

– Смысла нет, Тейт.

Генерал удивился:

– Надо же, я ожидал иного, что ты до последнего постараешься остаться на войне.

– Свои силы надо оценивать здраво. Поэтому я с тобой согласен.

– Это правильно и весьма разумно, Юра, – Эрлинг улыбнулся, присел рядом и понизил голос до полушепота: – Лечись и восстанавливайся, по-прежнему оставаясь офицером по особым поручениям. У меня на тебя большие планы.

– Какие, если не секрет?

Эрлинг обвел взглядом пустой штабной трейлер, в котором мы находились, и снова зашептал:

– Тут безопасно, а ты человек не чужой, вассал и старый приятель, который не раз меня выручал. Значит, буду говорить откровенно. В самом скором времени в столице произойдут большие перемены – ты про это наверняка догадываешься. И если судьба будет ко мне благосклонна, то я взлечу так высоко, что надо мной не будет никого, кроме богов. Понимаешь, о чем я говорю?

– Вполне. Ты планируешь занять трон. Верно?

– Правильно. Планирую.

– И тебе понадобятся верные люди?