Темный ангел

– Все в порядке. Нет – платок можешь оставить себе. – Векстон переминался с ноги на ногу, будто хотел что-то предложить. Он вертел в руке свой фонарь. – Давай выпьем по чашке какао? – Он кивнул в сторону кафе, где играл аккордеон. – У тебя есть еще немного времени?

Они вошли в кафе, сели за столик возле запотевшего окна. В кафе было натоплено. Векстон покосился на пышущую жаром печку и снял шинель.

Он заказал две чашки какао. Джейн задумчиво помешивала какао ложечкой, не поднимая глаз. «Наверное, – думала она, – у меня все лицо взялось краской от смущения». Ей и самой не верилось, что она решилась выговориться. Но Векстон невозмутимо пил какао. Кафе оказалось уютным и теплым, и у Джейн отлегло от сердца. «И правильно сделала», – решила она, а вслух произнесла:

– Я сегодня встречаюсь с Мальчиком.

– В самом деле? Веди его сюда, – отсутствующим тоном сказал Векстон. Он рисовал пальцем на запотевшем стекле – сначала птицу, затем человека, потом лодку.

– Я писал стихи о любви, – вдруг признался он. – Там, где ты меня увидела. Но у меня ничего не вышло. И еще ни разу не вышло ничего толкового, как ни старался. Как-то слова не складываются.

Он вытащил блокнот из кармана, открыл страницу, испещренную написанными и зачеркнутыми словами, вырвал листок, скомкал, подошел к печке и, подняв заслонку, швырнул бумагу в огонь. Затем вернулся на место.

Джейн положила ложечку. «Похоже, меня испытывают», – подумала она.

– О любви? – осторожно произнесла она. – Ты сказал, что поэма о Стини?

– Именно. Я люблю Стини. – Положив руки на стол, он уперся подбородком в кулаки и меланхолично посмотрел на Джейн. – Ты разве не знала?

– Пока что нет, не знала.

– А я думал, догадываешься.

«Вот это уже явная неправда», – подумала Джейн. Ни о чем таком она, конечно же, не могла догадываться.

– У нас все было в открытую. По-моему, все уже об этом знали. А затем я приехал сюда, чтобы лучше осмыслить наши чувства и все такое. Я и прежде влюблялся, но никогда так серьезно. Мое чувство причиняло мне страдания. Думал, окажись я здесь, все прекратится, но стало еще хуже. Вот и пытаюсь писать об этом стихи, но что-то не выходит. Пишу о войне – и снова мимо. Чем больше событий проходит у меня перед глазами, тем меньше я в них понимаю. – Он внезапно запнулся и с наигранным удивлением уставился на Джейн: – О, я тебя шокирую, – произнес он, как будто только сейчас это заметил.

Джейн хотелось прибегнуть к своему обычному способу защиты – закрыть лицо ладонями. Она вспыхнула, румянец смущения разлился по щекам. Все верно, Векстон был прав, она была шокирована. Но на дворе стоял 1916 год. Ей в то время исполнилось двадцать восемь лет. До восемнадцати она вообще ничего не знала о физической стороне любви, тем более о гомосексуальной. Об этом говорилось только как о противоестественном влечении и еще более противоестественных актах. Ее познания в физиологии ограничивались анатомическими атласами с библиотечной полки госпиталя. Открыв на этой странице, Джейн тотчас же смущенно ставила атлас на место.

Но, с другой стороны, она понимала, что ей бросают вызов, и ее дело – принять этот вызов или нет. Позиция Векстона была очевидной: она говорила с ним начистоту, и он, отвечая доверием на доверие, тоже открыл свое сердце. Джейн, конечно, могла притворяться, что поняла все превратно, что речь шла о той мужской дружбе, которую так превозносил ее погибший брат. Джейн подумала и о том, что у нее остается и такая возможность – просто встать и уйти, ничего не объясняя. Если так, то Векстон, знала она, вряд ли бросится ее догонять и вряд ли они когда-либо встретятся снова.

Джейн нахмурилась. Иллюстрации из анатомического атласа плясали у нее перед глазами. Она пыталась как-то связать их со Стини и Векстоном, пыталась представить мужчину, который обнимается с другим мужчиной. Она не осмелилась встретить взгляд Векстона. Но он ждал ответа.

– А Стини тебя любит? – не успев как следует обдумать свой ответ, выпалила она.

Векстон задумался.

– Говорит, что любит. Думаю, так и есть. Пока что.

– По-твоему, это не продлится долго?

– Нет, вряд ли это надолго.

– Он пишет тебе?

– Раньше писал каждый день. Сейчас… реже.

– А ты все так же, как и прежде, любишь его?

– Даже сильнее. Это необъяснимо. Я знаю, что собой представляет Стини, но мое чувство к нему растет день ото дня. Я ничего не могу с собой поделать, даже если бы захотел.

– И ты никогда… м-м… не влюблялся в женщин?

– Никогда. А ты? – вежливо поинтересовался Векстон.

У Джейн перехватило дыхание. Она чувствовала, как кровь хлынула к лицу, выдавая на весь мир ее смятение. Она отвернулась от Векстона и обвела взглядом кафе. Все та же неподвижная картина, словно изображение на фотоснимке. Круглые столики, двое пожилых французов в синих поношенных куртках и беретах играли в домино. Местный кюре, который посещал госпиталь для отправления заупокойных служб, узнал ее и приветственно поднял стакан.