Темный бог вечности

– Сэр! – картинно возмутился Генрик. – Вы уж нас прямо за тупиц каких-то… Доминанта встроена таким образом, что по мере своего развития объект будет сам подыскивать для себя объяснение, зачем он, миль пардон, прется в университетскую библиотеку. Причем объяснение, приемлемое именно для уровня развития, какового он на данный момент достиг. В-пятых… Мы хорошо помнили о том, что произошло с третьей моделью объекта. Для исключения чего-либо подобного, мы подключили болевой синдром еще к нескольким функциям образования новой личности – таким, как скорость и объем извлекаемого из памяти материала, и скорость и объем возникновения в мозгу новых связей. Как только все эти функции начнут превышать допустимые значения, у объекта начнутся неприятности. Сначала зуд в области вживленного клонфильтра, затем боль в позвоночнике и, на закуску, головная боль такой интенсивности, что уж тут любые мыслительные процессы окажутся блокированными. Наконец, шестое и последнее. В лаборатории круглосуточно будут дежурить группы психохирургов и психоаналитиков. Они будут находиться в постоянной готовности прямо с первого дня запуска. Для них оборудовано специальное помещение с выделенными каналами связи со всеми источниками информации. Таким образом, на инфорах в лаборатории всегда будут все телеметрические, оптические и иные данные о модели, чтобы мы могли наилучшим образом выполнить наши обязанности не только по аборту сознания, но и для своевременной реакции на, так сказать, если будут неожиданности. У меня все, Ваша светлость.

– Вопросы к шефу лаборатории есть? – спросил Советник. – Вопросы отсутствуют. Что ж. Твоим докладом я удовлетворен. Пока. Посмотрим, как все эти твои посулы оправдаются в деле. Пошли дальше. Как обстоят дела в службах наблюдения, сопровождения и телеметрии?

Сэр Графенбергер суетливо потер руки.

– Все готово, Ваша светлость … ох, простите, это, конечно, не мое… оценка и все такое… но связь со спутниками проверена и отлажена самым тщательным образом. Телеметрические системы в порядке. Линии передач информации задействованы по трем каналам: через два спутника и через беспилотные сопровождающие устройства. Среди сопутствующих лиц, которые ему будут подсунуты во фраттории Суом, будут находиться люди со вживленными передатчиками информации о, так сказать, местонахождении. Информация будет собираться круглосуточно, а выход в эфир будет осуществляться исключительно в периоды длительного торможения головного мозга объекта номер один, то есть, во время сна, чтобы он это дело не засек. Это дополнительный канал, не зависящий, так сказать, от яйцеголовых.

Графенбергер победительно покосился на Генрика. Генрик демонстративно зевнул и отвернулся.

– Хотя клонфильтр объекта отправляет вычищенный фрагмент сознания вместе с телеметрическими данными в ЦПТМ для дальнейшего анализа яйцеголовыми… простите… в лаборатории, – поправился Графенбергер, – лишний дубляж данных о его перемещении все равно не помешает.

– Я понимаю так, что объект о передатчике его текущего месторасположения у себя самого и не заподозрит? – озабоченно спросил кто-то невидимый Генрику за многочисленными спинами безмолвных статистов… кажется, это был наместник Гольденцвикс… – а то ведь эта сволочь мигом разберется. Может быть, следовало бы ограничиться передатчиками в тех спутниках, что будут ему подсунуты в фраттории? В спутниках-то никаких процессов происходить не будет. Поэтому не будет на них и никакого постороннего влияния.

– Нет-нет, ни в коем случае. Мы должны совершенно точно знать его личное месторасположение в каждый, подчеркиваю, каждый данный момент. Чтобы вовремя и успешно реагировать. А на Трассе возможны всякие эксцессы. Датчики обязательно должны быть продублированы. Причем, наверняка, то есть на самом объекте. Спутники-то могут быть и убиты. – Графенбергер вздохнул. – Да и вообще, это совсем не та вещь, которой нам следовало бы опасаться.

– А чего нам следовало бы опасаться? – вкрадчиво осведомился Его Сиятельство.

Сэр Графенбергер дергался и мялся, и эманировал кошмарный страх. То есть, точнее, целых два страха. Один, более острый, был, тем не менее, поверхностным и сиюминутным и хорошо вписывался в общую атмосферу заседания. Другой, тяжелый и вязкий, имел странно отчужденный характер и был значительно острее. "Ага, догадавшись, злорадствовал Генрик, это он из-за погоды дергается, сволочь. На полюсах начинаются бури, так что, по меньшей мере, всяческое оптическое наблюдение наверняка накроется медным тазом. А он и заикнуться об этом не смеет".

– Все продумано и подготовлено, – бормотал Графенбергер, – внедрение объекта в среду произойдет естественно и просто, причем в обстоятельствах, исключающих какое-либо сомнение. Намечено на всякий случай также несколько резервных путей и точек изъятия.

Графенбергер окончательно смешался и умолк.