Темный бог вечности

Дальше группировались люди Наместника Гольденцвикса во главе с ним самим, человеком чванливым и заносчивым. Никелевую звезду барона третьей империи, насколько Генрик мог судить, он носил, не снимая с лацкана ни при каких обстоятельствах. По имперским масштабам барон третьей империи совсем не бог весть что, есть тьма тьмущая титулов и позначительнее, но если считать по здешним меркам, тогда конечно… Вид у Гольденцвикса был крайне разобиженный. Да и было от чего. Такой щелчок по носу! На его долю в новом раскладе оставалась весьма незавидная роль "прислуги за все": достань, принеси, убери, подотри, словом, сплошное "Кушать подано-с". На такой работе, понятно, себя не проявишь, а, как донесло до Генрика подковерное радио, Гольденцвикс и на Темную-то попал в наказание за некую проваленную операцию.

Остальные "совещанты", принадлежавшие к ведомству Информации, подчеркнуто группировались вокруг гера Флая, демонстративно дистанцируясь от Генрика и прочих высоколобых.

Советник обвел присутствующих тяжелым взглядом.

– Господа! Его Величие распорядился, как всегда, мудро, воля его однозначна и толкований не допускает. С разделением подпроекта Полигон на две независимые части покончено. Отныне весь подпроект подпадает под юрисдикцию ведомства информации. Это вовсе не означает, что кто попало может вмешиваться в действия силовиков, отменять их распоряжения, навязывать свою волю и, так сказать, командовать. Такие попытки буду пресекать и сурово карать. Запомните, сэры, на трассе силовики полные и безраздельные хозяева. Информанты тут играют лишь вспомогательную роль. – Советник вздернул кверху указующий перст и брюзгливо оглядел присутствующих. Присутствующие внимали.

– Еще раз обращаю ваше внимание, сэры. Тактические решения на трассе целиком в компетенции силовиков… как и ответственность за оные, естественно. Однако все масштабные действия силовиков должны быть согласованы с научной частью и иметь соответствующую визу. Никаких согласований на словах, ищи потом среди вас ответственного!

– Простите, Ваша светлость, но иногда требуются срочные решения. Экстренные меры, так сказать. Можно потерять время, – озабоченно сказала Фетменова капитанша. Окружающие онемели и переглянулись. Советник некоторое время разглядывал капитаншу с непонятным выражением лица, потом обратился ко всем окружающим.

– Связь держите в режиме текущего времени. Информанты должны знать все, что происходит в текущий момент, чтобы иметь возможность… э-э… вмешаться. Точнее… короче говоря, повлиять, одним словом. Тут мне доносят о неких разговорчиках среди исполнителей – теологов. Там появились "мыслители", рассужданты и государственные умы. Если бы они, видите ли, ориентировались в целях подпроекта, знали назначение объекта, вот тогда бы они… Буду пресекать! Как учит нас Его Величие, каждый на своем месте должен знать ровно столько, сколько необходимо для четкого функционирования, не больше и не меньше. И эту меру определяет руководство. Заумности оставьте информантам, сэры, для того они Трассе и приданы. От всех вас требуется плодотворное сотрудничество в рамках вашей компетентности и четкая скрупулезная исполнительность. Еще раз обращаю ваше внимание, сэры, силовики должны действовать без оглядки на кого бы то ни было в рамках валидированного, верифицированного и актуализированного моей подписью плана…

Фетмен растерянно повернулся к капитанше. Капитанша дернула носом и, не разжимая губ – откуда ей было знать, что у Его светлости превосходный слух – прошептала:

– Разные стадии рассмотрения бумаг на чиновничьей лестнице. Чиновные игры и сплошная глупость, не обращайте внимания.

– То есть, – продолжал Советник, поиграв желваками, – согласованного и утвержденного тактического решения. Информанты могут только наблюдать, но не вмешиваться, то есть, я имею в виду, что вмешиваться, но не командовать.

– А если вдруг наблюдающие увидят, что есть лучшее тактическое решение, или еще что-нибудь? – осторожно спросил Генрик.

Советник тяжелым взглядом посмотрел на Фетменову капитаншу, на Фетмена, перевел его на Генрика, покачал головой, пробормотал как бы про себя: "Дурной пример заразителен", и тоном, демонстрирующим бесконечное терпение, приступил к изреканию.