Темный бог вечности

У виконта была открытая, мальчишеская, совершенно обезоруживавшая улыбка, мальчишеский же голос и непринужденные манеры шалопая из элитного колледжа. Вот только глаза… глаза, пожалуй, его выдавали, и был он совсем не таким уж деточкой, каким казался. Хотя кто их знает, этих землян. Может, искушенность была у них в крови. С материнской утробы, так сказать. И как он держался, как говорил! Вот что значит иметь за плечами добрую сотню, а может быть, даже и… словом, кучу предков. Азера, в сущности, очень молодая планета. На ней уже семья с десятком записанных в анналы поколений имеет полное право задирать нос к звездам. Даже не в Старых Мирах, а только здесь, на Земле начинаешь понимать, что это, в сущности, такое – пресловутые "лучшие дома". Эти из всех азерцев за равного себе признали бы, разве что, Рекса, да и то потому только, что он комт Первой Империи и потомок вице-королей.

Слово секси виконт произносил так, что сразу становилось ясно – относилось оно, в его понимании, к быдлу, точнее, к чему-то вроде полового фастфуда, предназначенного для употребления на скорую руку. Все достойное в этом смысле аристократического внимания именовалось им "дезире". При первой же возможности Эни поинтересовалось значением, вкладываемым в это понятие, и – чего уж там! – почувствовала себя польщенной: значений оказалась целая куча, но все они крутились вокруг понятия "желанная" – желанная обалденно, восхищенно, восторженно, коленопреклоненно, но уж, извините, совсем-совсем не платонически… что характерно.

– Откуда Вы прибыли к нам на Землю, дезире, и где остановились?

– А почему Вы решили, что я не землянка? – вопросом на вопрос ответила Эни, напропалую кокетничая. – По-Вашему, для аборигенки я недостаточно красива?

Вокруг кипел, шумел, переливался немыслимыми красками и истекал беспечным счастливым весельем Лазурный Берег – самое фешенебельное место самой фешенебельной планеты вселенной. Эни сбежала сюда из величественно прекрасной, но пустынной Лайвадии уже через несколько часов после своего прибытия на Землю. Одиночество даже в окружении запредельной роскоши ее не прельщало.

– Вы прекрасны, дезире, – совершенно серьезно ответил виконт. – Жительниц Земли, что решились бы даже мысленно попробовать конкурировать с Вами, можно пересчитать на пальцах одной руки. Вы красивы настоящей, совершенной, элитной красотой. Даже если бы Вы не были настолько дезире, я все равно оказался бы возле Вас. Правда, тогда я не искал бы робко счастливого случая. – Виконт широко улыбнулся и красивым жестом как бы охватил и придвинул к Эни окружающее пространство набережной. – Впрочем, если говорить о красоте, здесь, разумеется, достаточно мужчин, что не смутятся и внешностью корявых мужеподобных террянок.

– Но не Вы?

– Именно так. Хотя все мы, аристократы Земли, немножко жигало. В том, или ином виде мы живем за счет прилетающих оттуда. – Виконт, не отводя от нее глаз, ткнул пальцем куда-то за спину и вверх.

– Но если я, по Вашим словам, красива земной, элитной и еще какой-то там красотой, как в таком случае Вы определили, что я не землянка?

Виконт изящно пожал плечами.

– Это просто. И дело не только в том, что аристократок Земли я знаю поименно. Подобных красавиц с серебряными симбиозными контакторами у нас здесь вообще не так уж много… скажем прямо, их нет совсем. Во всяком случае, я так думаю. По крайней мере, в высшем свете их точно нет. Но главное даже не в этом. Вас выдает манера поведения… выражение глаз. А Ваш язык? А Ваши интонации? В Вас виден человек, привыкший повелевать, причем, жестко и беспрекословно. И Вы воспринимаете эту свою прерогативу как естественный закон природы. Искушенный взгляд сразу же различает в Вас не изящную мужскую игрушку, а весьма… серьезную личность. Вы опасны. И это привлекает. Очень.

Прохожие оглядывались на них, и в этих взглядах отражалась вся возможная гамма человеческих чувств от восторженного обалдения типа: "Жан, смотри, какая женщина! " до смутного неодобрения и зависти… это последнее относилось, разумеется, к женщинам. Эни тайком сделала голографическую запись, чтобы на досуге рассмотреть повнимательнее как они с Альфонсом – смешно, но именно такое имя носил этот аристократический жигало – …да, так вот, она хотела повнимательнее разглядеть, как они смотрятся рядом. При всем том, что он был довольно высок – много выше самой Эни, он казался как-то вот… недостаточно крупным, что ли. До сих пор Эни считала эталоном мужской красоты Рекса Азерски. Но здесь была совершенно, принципиально иная красота, которая – вполне возможно – в любом другом мире, кроме Земли, показалась бы чрезмерно изнеженной, а потому не вполне уместной. Однако на Земле у нее так и не нашлось времени заняться голограммой, да и потом она так и не удосужилась этого сделать. То ли потому, что пропала актуальность, то ли аристократическая фанаберия земных "альфонсов и шлюшек" настолько задела ее за живое, что Эни захотелось поскорее не то чтобы забыть, но трансформировать в своей памяти это, в каком-то смысле, не слишком удачное приключение.