Темный час

— Тебе нравится, когда тебя так трахают. — Он долбил меня, глубже, сильнее, пока каждая складка и изгиб его подтянутого тела не покрылись капельками пота. — Ты хочешь грубого. — Я схватилась за его бицепсы и встречала каждый его толчок, каждый раз, когда он использовал свою хватку, чтобы прижать мое тело к своему. Это было дико, неистово и по-животному, но именно так и должно быть, когда обрывается пуповина, когда безумие берет верх. Хаос. Первобытный и настоящий. Таким был Чендлер. — Тебе нужно то, что я могу дать.

Я обхватила одной ногой его талию, заставляя его войти еще глубже, так глубоко, что стало больно. Никогда в жизни я так не жаждала боли.

— Блять, — прохрипел он, задыхаясь и вырываясь. — Эни, твою мать.

Он произнес мое имя, мое настоящее имя.

Он переместил одну руку к моему горлу, сжимая его крепче каждый раз, когда входил в меня. Его кожа шлепалась о мою, эхом отдаваясь в воздухе. Я вцепилась в его грудь, дрожа, сжимаясь, плавясь, пока не превратилась в лужу расплавленной лавы.

— Кончи для меня, — сказал он, его голос сочился сексом. — Кончи на меня.

Я прижалась клитором к его тазовой кости, не желая, чтобы это чувство заканчивалось.

Он наклонился и укусил меня за плечо, затем приблизил свой рот к моему уху. — Я сказал, давай.

С его словами оргазм прокатился по моему телу, охватив меня с головы до ног, мои стенки конвульсивно сжались вокруг него. Я откинула голову назад и закричала, звук эхом разнесся по комнате.

Чендлер замедлил движения бедер, наконец, вошел в меня до упора и замер. Его тело напряглось, и в груди раздался глубокий рык, а член запульсировал от разрядки. — Блядь. — Он рухнул на меня сверху, так и не вытащив: — Похоже, я должен Лео пятьдесят баксов, — сказал он между тяжелыми вдохами.

— Какое отношение Лео имеет ко всему этому? — Если бы он сказал мне, что поспорил с Лео о том, что трахнет меня, я бы выбросила его из самолета.

Он усмехнулся, затем откинул влажную от пота прядь волос с моего лба.

— Ты крикунья, детка. — Его член пульсировал во мне. Боже правый. Уже? — И это мой новый любимый звук.

ГЛАВА 40

После того, как Чендлер вернул мои трусики на место, он продолжил вдавливать пальцы глубоко в ткань, пропитывая ее вместе со мной, затем вместе мы сели. Все еще обнаженный, он вытянул ноги перед собой, поставив ступни на стеклянный кофейный столик. Одна его рука легла на спинку дивана, а другая перекинулась через мое плечо и притянула меня к себе. Я растворилась в его тепле, его запахе, в нашем запахе. Запахе секса.

Я заставила себя смотреть не на его полуэрегированный член, а куда-то еще. — Ты же не собираешься сойти с ума и снова начать ненавидеть меня?

— Я не ненавижу тебя. — Его голос был более мягким, спокойным, совсем не похожим на того бессердечного монстра, который однажды чуть не задушил меня на своей кухне.

— Ты уверен в этом? — Я улыбнулась, не в силах сдержаться. Я не ненавижу тебя.

— Господи, ты когда-нибудь перестанешь задавать вопросы?

Как еще я могла узнать что-то от человека, который отказался впустить меня?

Его член дернулся на животе. Я наблюдала, как с каждой секундой он становился все тверже и толще. На этот раз я не заставила себя отвести взгляд.

Он смотрел на меня сверху вниз, его глаза были темными: — Он твой, если ты хочешь.

— Что?

— Мой член. Ты все время смотришь на него, как голодная собака, — он усмехнулся, и мои внутренности превратились в кашу. — Я просто жду, когда ты начнешь пыхтеть.

Всегда мудак.

Я прикусила губу, хотя его слова послали укол жара прямо в мое сердце. Напряжение пронеслось по моей кровеносной системе, вниз по позвоночнику, сжимая мой живот и делая мои соски твердыми.

Чендлер ухмыльнулся, затем убрал руку с моего плеча и провел кончиком пальца по соску, насмехаясь над видимой реакцией моего тела: — Возьми его, Маленькая Бунтарка. Обхвати своими великолепными губами мой член.

Его слова вернули меня к тому дню на моей кровати, к тому извращенному, жестокому, дикому моменту, который должен был покончить с нами, но лишь открыл дверь и пригласил меня в свою темноту.

На этот раз он спрашивал разрешения. Ну, просил разрешения настолько, насколько это умел Чендлер Кармайкл. И я отчаянно хотела дать ему его, попробовать его на вкус, быть использованной им, доставить ему удовольствие. Я склонилась к его коленям, в нескольких дюймах от того места, где он поглаживал свой член. Под шелковистой кожей вздулись толстые вены. Его головка была толстой и блестящей, а длина устрашающей. Я провела губами по головке, смачивая их его возбуждением.

С тех пор как я впервые увидела Чендлера, он был отрешенным и холодным, словно по его венам бежал лед. Я хотела быть той, кто заставит его растаять. Мне нужна была эта сила.