Темный час (СИ)

— Вы понимали, что ваши отношения ни к чему не приведут.

— Именно, но…

Я оглянулась на окно, за которым уходящая зима уступала место свежей весне. Доктор терпеливо ждал, когда я продолжу.

— Проблема в том, что в одно утро я проснулась и поняла, что что-то потеряла. Понимаете? Что-то очень важное.

— Вы любили его?

— Боби? — а кого я еще могла любить? — Нет. Не любила.

— Тогда к чему вы можете отнести чувство потери? Вы потеряли комфорт? Или опору рядом с собой?

Все не так. Он задает слишком глупые вопросы.

— Нет, в том-то и заключается самая большая проблема. Я не знаю, что я потеряла. Я этого не помню, словно кто-то взял и вырвал часть воспоминаний, словно страницы книги. В одно утро я проснулась и поняла, что жизнь больше не имеет смысла. Если вообще когда-то имела. К н и г о е д . н е т

— Очень интересно.

— Это точно не связано с Боби. Мне, по сути, плевать на него и на наши отношения. Но в то утро я поняла, что из меня вырвали огромный кусок внутреннего тепла, и у меня никак не получается восполнить эту пустоту.

— Потому что вы не знаете, чего ищете.

А вот это уже ближе к теме.

— Именно так! Я словно слепой котенок тыкаюсь по углам, пытаясь понять и выстроить внутренний мир, который стремительно полетел черти куда.

— Вас пугают большие скопления людей, Джес?

Его вопрос заставил меня призадуматься.

— Нет, скорее нет, чем да. Но в них я чувствую себя…мммм…

— Некомфортно?

— Да, странно. Словно это не мое место.

— Словно вы живете чужой жизнью?

Беру предложенный доктором в начале приема стакан воды и снова делаю большой глоток.

— Словно я раньше жила настоящей жизнью, а сейчас нет. Все выглядит как дешевая подделка. Лишь острое чувство боли и тоски внутри кажется настоящим. Я как примечание на полях собственной жизни, ничего не значащее и ничего не меняющее.

Доктор долгое время молчит, разглядывая свои записи.

— Пожалуйста, продолжайте.

Сказать или нет? Про те самые три столпа, на которых держится мое сумасшествие.

— Есть еще три вещи, которые вызывают во мне бурю эмоций.

— Вы бы отнесли эти эмоции к прошлой «настоящей» жизни?

— В точку. Как бы я ни старалась забыть о них, мое подсознание настойчиво запоминает их все сильнее. Это стало каким-то наваждением. Я ищу того, чего нет. Жду того, кого не знаю. Полный бред.

— Расскажете о них?

— В кафе, где я работаю, есть стол в углу справа. Почему-то меня постоянно тянет смотреть на него, словно там кто-то должен быть, а его нет. А если туда садится какой-то посетитель, но все мои внутренности выворачивает от неправильности. Понимаете? Они не должны там сидеть.

— Как вы считаете, почему они не должны там сидеть?

— Понятия не имею. Если бы я знала ответ на этот вопрос, меня бы тут не было. Это просто…неправильно.

— А вы знаете, как должно быть правильно?

Болезненно пожимаю плечами. Откуда мне знать.

— Еще имя Майкл.

— Если вы слышите, что кого-то называют этим именем, вам это тоже кажется неправильным?

— Да, это звучит глупо, верно?

— Нет, вовсе нет, Джессика. Это вполне нормально, — доктор делает еще одну запись, затем проводит ручкой черту.

Устало гляжу на него, пытаясь распознать, вынесли ли мне только что смертный приговор.

— И каков мой диагноз?

— Смею предположить, что нервная работа, постоянная усталость и расставанием с парнем привели к нервному срыву. У вас было такое, что вы не помнили, что делали вечером? Или пришли с работы, и весь вечер провалялись в постели?

Киваю. Было.

— Это последствия нервного срыва. Организм, таким образом, пытался восстановить запас сил и выровнять эмоциональный фон, который пошатнулся.

— Это понятно. Это все относится к Боби. А что же со столом и Майклом?

— Джес, скажите, вы хоть что-нибудь помните о том, почему для вас это важно?

— Ни капли. Просто хлоп, и знаю. Угловой стол, Майкл и двойной эспрессо. Только это меня выбивает из равновесия. У меня в жизни не было ни одного знакомого с таким именем. Я даже придумать никого не могу, кого могло бы звать также.

— Боби вас избивал?

— Нет, что вы. И о потери памяти тоже речи быть не может. Хоть она местами и смазана, но я точно помню, что делала, а чего нет. Сотрясение я точно не получала.

— Я считаю, что никакого Майкла не существовало. Понимаете, — он отложил записи в сторону, — при серьезных моральных и психических потрясениях человеческий мозг пытается найти место, куда ему можно спрятаться, словно в раковину. Зачастую люди в таком состоянии придумывают себе то, чего не было, пытаясь спрятаться за обманом, как за каменной стеной. Это их маленький выдуманный мир, в котором им комфортно, безопасно. А настоящая жизнь кажется некомфортной, постоянно ощущается тревога и беспомощность.

О, да! Беспомощность стала моей сестрой за эти месяцы.

— Значит, я все-таки сумасшедшая?

— Бросьте, мы не ставим таких диагнозов. У вас было серьезное потрясение, вызванное рядом факторов. Они привели к тому, что вы выдумали себе образ идеального парня, который должен был вас защитить.

— От Боби?