Тёмный день

— Здорово, Василий! — бодро приветствовал друга. — Привет, Варвара!

Будущий нобелевский лауреат сдержанно кивнул.

— Крынкин, булку хочешь? — спросила Варвара. — Наша смена пекла. «Плетенка новгородская» называется. Удачные булки получились, правда, Василий?

Она с надеждой посмотрела на красавца-охранника, но тот промолчал. Жуя мягкую плетенку, он размышлял о приеме у шведского короля: оказывается, нобелевские лауреаты должны были произносить речь! Следовало ее хорошенько обдумать.

— Ну, раз ваша смена пекла, то давай, — согласился Крынкин. Он уселся на скамейку и впился зубами в пышную булку.

— Гляди, Василий, что я принес, — с набитым ртом проговорил Крынкин. — Газетка свежая, «Вечерний проспект» называется. Читал? Нет? А вот гляди, написано тут… подписано «Игорь Хамер». Кто такой, не знаю.

Он прожевал кусок и торопливо зашуршал страницами.

— Про экзотического зверя он написал! Читал?

— Ну, зверь, — снисходительно отозвался приятель, отвлекаясь на минуту от обдумывания речи. — И что?

— Ну, как же! — загорячился Крынкин, немного расстроенный тем, что приятель не разделил его восторгов. — Неизвестный науке зверь, понимаешь? Как Несси!

Василий пожал плечами.

Крынкин откусил булку и задумался.

Он и сам не мог бы объяснить, посему обычная заметка в газете так взволновала его. Но какой-то внутренний голос шепнул ему, что тут таится что-то необычное, и не доверять внутреннему голосу у Крынкина не было никакой причины. Он чувствовал, знал — за скупыми газетными строчками скрывается нечто необыкновенное! Оттого-то у Крынкина уже второй день были предчувствие того, что в Городе начинают разворачиваться удивительные события.

— Как бы узнать, что за зверь это? — пробормотал он, машинально выщипывая из булки изюм.

Его приятель отвлекся от дум.

— Как думаешь, если я про деревню свою скажу, будет это шведскому королю интересно? Все-таки у нас там и рыбалка, и грибы, и ягоды… у них-то в Швеции, наверное, такого нет.

— Обязательно скажи, — посоветовал Крынкин и снова уткнулся в газету.

— Как бы узнать… как бы глянуть? Неизвестный зверь, надо же…

— Ох, а вот я недавно видела, — вдруг вступила в разговор Варвара, поглядывая на Василия. — Страшилище какое-то, то ли домовой, то ли еще какая нечисть? Иду это я дворами с ночной смены недавно, утро, часов пять, тихо. Вдруг из подвала — шасть! Да такое чудище: лапы кривые, шерсть бурая, хвост, как у крысы и рога!

— Привиделось тебе, — снисходительно обронил будущий нобелевский лауреат.

— А вот и нет! — загорячилась Варвара, с одной стороны обрадовавшись, что Василий, в кои-то веки снизошел до разговора, а с другой — расстроившись, что ей не поверили.

— Светало уже, я и разглядела. А он, зверь-то этот, на меня уставился, глаза так и горят, как красные лампочки, а в зубах-то — крыса! А потом завизжала я, он — шмыг обратно в подвал, и был таков!

Василий махнул рукой и снова погрузился в думы.

— Вот интересно, что такое «смокинг»? — пробормотал он. — Читал я, на прием к шведскому-то королю в смокинге надо.

Крынкин сдвинул кепку и почесал в затылке.

— А если в свитере скажем, или в рубахе?

— Не полагается, — твердо сказал Василий. — Там порядки строгие. Дворец, все-таки.

— М-да, — неопределенным тоном сказал Крынкин и снова уткнулся в газету, в сотый раз перечитывая скупое описание «экзотического зверя».

И вдруг он почувствовал, как сердце в груди стукнуло и появилось ощущение близкого чуда, совсем, как перед новым годом, когда встаешь утром, выбегаешь в соседнюю комнату, а там — стоит невесть откуда взявшаяся красавица-елка, вся в сверкающей мишуре и золотых шарах.

Крынкин поднял глаза на Варвару.

— А ну-ка, — сказал он. — Расскажи-ка, кого ты видела? Поподробней только. Как чудище-то это выглядело?

Примерно через час, распрощавшись с приятелем, Крынкин побрел к остановке. От волнения он почти не замечал окружающий его мир. На своей остановке он сошел и направился к дому.

Во дворе Крынкин остановился и окинул пятиэтажки задумчивым взглядом.

— У кого бы спросить… — задумчиво промолвил он, сдвигая кепку на затылок. Потом взгляд его остановился на балконе третьего этажа. — Ага… — сказал Крынкин, снял кепку, засунул ее в карман и решительно зашагал к подъезду. На площадке третьего этажа, Крынкин потоптался, поколебался, но потом все-таки решился и позвонил в дверь.

Открыл темноволосый парень в джинсах и синей футболке.

— Привет, дядя Крынкин, — весело сказал он. — Вы к отцу? Насчет батарей, наверное? А он на даче, завтра приедет.

— Нет, — Крынкин неловко кашлянул. — Слышь, студент… дело у меня к тебе есть.

Глава 3