Темный дом

Он выхватил из-за спины трость, словно ниндзя – меч. Сразу стало легче, увереннее. Торопливо расстегнул бушлат, сунул в растянутый карман шапку. Особенно назойливый ком «пуха» поспешил сунуться в лицо, но Садовников отпихнул его тростью. Был от палки какой-никакой толк. «Пух» сдаваться не пожелал: к первому кому присоединились еще несколько грязно-белых сгустков. Медленно дрейфуя в воздухе, они постепенно сжимали вокруг сталкера кольцо.

Садовников мысленно хлопнул себя по лбу и выхватил мобильник. Вжал кнопку выключения, а затем выдернул батарею. Движение «жгучего пуха» потеряло целенаправленность, но часть грязного облака все равно тянулось к сталкеру, но скорее уже по инерции, нежели с умыслом.

Сталкер упал на землю и в несколько перекатов ушел в сторону. Потом вскочил на полусогнутые в коленях ноги, метнул трость, как копье. Палка, пролетев метров десять, загремела по асфальту. Садовников заторопился следом. Облако «жгучего пуха» окончательно распалось на плывущие по воле ленивого ветра сгустки.

Смахнув со лба испарину, Садовников включил фонарь и осмотрелся. В этой части Зоны бывать ему не приходилось. Но, в общем, ничего особенного: почти то же самое, что и по другую сторону Периметра, только времена года спятили. То же шоссе, те же редкие лесополосы по обе стороны, а дальше – поля, поля, поля. Некоторые заросли сорняками в человеческий рост высотой, на некоторых было черным-черно от «колючки», другие выглядели как пыльные пустыри, а на некоторых участках до сих пор колосились роскошные хлеба, как в пору до Посещения.

За полями, примерно в полукилометре, темнела лесопосадка.

Сталкер оставил бушлат в багажнике брошенного поперек дороги «жигуленка». Машина прогнила почти насквозь: «чуйка» подсказывала, что это – безопасный, не измененный Зоной металлолом. Если посчастливится вернуться, он не пройдет мимо.

Первая гайка запрыгала по дороге и скатилась в кювет. Садовников двинулся в сторону лесопосадки. От поля с хлебами ничего хорошего ожидать не стоило, это была не настоящая пшеница, а «муляж», вроде мертвеца, оживленного Зоной. От «порченой земли», поросшей «колючкой», тоже следовало держаться подальше, если не хочешь, чтоб вырос хвост или третий глаз.

Сталкер почесал затылок и выбрал путь через сорняки. Бурьян был антиподом «черной колючки», чаще всего он рос там, где следы Посещения встречались меньше всего. Фонарь Садовников погасил, поскольку лучик света дает видимость лишь на несколько метров, зато служит отличным маяком. К тому же небо над Зоной в эту ночь было ясным, звезды кучно группировались в чужие созвездия и пылали холодными искрами.

Садовников еще не доковылял до поля, когда «чуйка» подсказала, что он в опасности. Сталкер остановился, однако звук шагов не стих. Кто-то шел следом, с хрустом вминая в землю пожухлый пырей. Садовников обернулся, его трость со свистом разрубила воздух.

Он видел преследователя всего миг. Это был сталкер в камуфляжном комбезе с выражением озлобленной решимости на узком, как топор, хищном лице. В руках преследователь держал палку, утяжеленную металлическими кольцами, и ее концом целился точно в больное колено Садовникова.

В следующую секунду сталкер с палкой исчез, обдав Садовникова волной горячего воздуха с запахом крепкого пота.

Голова закружилась, а ноги подломились сами собой. Каменистая земля больно ударила по ребрам.

– Чтоб тебя!.. – ругнулся Садовников. Он сплюнул, оттолкнулся от теплого грунта и рывком сел. – Так ведь и кирпич отложить, блин, можно!

Перед глазами все еще стояло собственное лицо. Неудивительно, что с эдакой рожей он постоянно попадает в переделки.

А вообще, это все Зона. Очередной ее фортель. Ходишь сюда снова и снова, но каждый раз – как впервые. Некоторые аномалии брошенной гайкой не выявить.

Садовников поднялся. С сомнением посмотрел на стену сорняков перед собой. Из зарослей доносился звук, будто кто-то осторожно пробирается через поле, двигаясь туда же, куда направлялся Садовников.

Идти этим путем расхотелось. Сталкер решил обойти заросли и попытать счастья на участке, похожем на пустырь.

Дальше растительность резко пошла на убыль, даже почва – и та стала другой: пересушенной, сыпучей. Трость втыкалась в нее, как в песок, и Садовникову показалось, что он забрел на окраину пустыни. И что вздыхающая под натиском ветра лесопосадка – последний оазис, за которым он увидит лишь уходящие к горизонту барханы.

На пустыре он сразу определил две «комариные плеши» и наметил их границы гайками. Повсюду попадались пятна засохшей «зеленки», в таком виде эта дрянь была безобидна, но сталкер все же старался на нее не наступать.

Садовников уже пересек половину пустыря, когда сердце екнуло, и навалилось пренеприятное дежавю.

Когда-то он уже стоял посреди точно такой же пустоши, и точно так же неподалеку шумела тайга. Случилось это тринадцать лет назад и не здесь, а километров на двадцать к северу. И тогда он был не один.