Тёмный Эдем. Начало

Лишь бы это не оказалась Мариса.

* * *

Она с самого начала села на диван поближе ко мне и вроде бы даже обрадовалась моему появлению. Я почти отогнал мысли о том, что она может оказаться предательницей, но старался не терять бдительности.

— Надеюсь, Рейнсфорд сюда не поднимется и нас не застукает. Или миссис Горинг. Это было бы плохо.

Она сказала, что нас не застукают, так что пусть я не волнуюсь, как будто это было совсем не важно. Я подумал, не подстава ли это. Они могут выйти все вместе, и тогда я попаду в ловушку.

— Не нервничай, Уилл, — сказала Мариса. — Никто нас не застукает.

Она уже знала обо мне кое-что и могла распознать волнение. Сердце вздрогнуло, когда девушка протянула руку и нежно дотронулась до меня.

— Ты никому не говорила, где я прячусь? — спросил я.

— Нет, не говорила, — ответила она с лёгкой обидой в голосе, убирая руку. — Вернёшься, когда будешь готов. Просто тебе нужно время.

— А что, если не вернусь?

— Ну, тогда не возвращайся. Но мне кажется, что лучше вернуться.

— Почему?

— Потому что, Уилл, это действует. Кейт вот тоже вылечили.

— Откуда тебе знать? Здесь не больница, и в лесу нет врачей.

Мариса нахмурила тёмные брови и склонила голову. Откуда мне знать, чего боится Кейт? Я чуть не выдал себя, но Мариса не обратила на это внимания.

— Ты знаешь, что такое страх, — продолжила она. — Ты знаешь, как это выглядит. Страх присутствует всегда, как бы на заднем плане. У Кейт и Бена это было, как есть у тебя или у меня. А теперь нет.

Она посмотрела прямо мне в глаза, и я почувствовал, как стена между нами рушится. Если бы она хотела рассказать остальным, где я прячусь, то давно бы это сделала.

— Мне нужно кое-что тебе сказать.

Той ночью в форте Эдем мне хотелось рассказать ей о многом: о чувстве вины, об одиночестве, о страхе попасться и о страхе оказаться в мрачном подземелье. Но больше всего мне хотелось ещё раз подержать её за руку. После этого можно было спокойно умереть. Наверное, лучше всего было во всем признаться и выложить всё начистоту.

И я рассказал Марисе многое, но не всё. Я рассказал про аудиозаписи, постаравшись объяснить, почему я их переписал и какими соображениями руководствовался. Рассказал, что нашёл наушники, которые позволили мне слышать их разговоры, но что я не нарушил своего обещания и не подслушивал, когда она говорила о чём-то личном. Рассказал, что мне одиноко в бомбоубежище и что я не доверяю никому, кроме неё. Но я не стал рассказывать про выкрашенные в разные цвета комнаты, потому что не хотел лишать её возможности исцелиться, каким бы странным мне ни казался этот метод. Если бы она узнала, то никогда бы не прошла через это.

В конце концов, это самая трудная часть.

Я рассказал ей о своем страхе.

— Я боюсь людей, — выпалил я. — Вот почему я не мог сюда прийти.

— Я знаю, это нормально, — ответила она быстро, почти не задумываясь.

Неужели это так очевидно? Мариса снова осторожно дотронулась до меня, а я глубоко вздохнул, желая, чтобы это мгновение никогда не кончалось.

— Дома-то со мной всё в порядке, — продолжил я, приободрившись. — Младший братец немного действует на нервы, но мы с ним, в общем-то, ладим. Есть ещё родители, доктор Стивенс, но это почти всё.

— И я, — добавила она, и я сразу понял, что она права.

— Да, и ты.

Мариса отвела руку и вытерла ладони о фланелевую пижаму.

— Значит, мне не нужно рассказывать тебе о своём страхе? Ты ведь и так знаешь.

— Да, знаю. Извини.

Мне и в самом деле было неловко, а она это понимала. Я извинялся за свою ошибку, и мне было жаль, что она боится. Я представлял себе этот момент. Она встанет, выйдет и никогда не вернётся или закричит, застучит в дверь и расскажет всем, что я сделал.

Но девушка ничего не сказала и даже не пошевелилась. Она только посмотрела на свои тапочки, как будто собиралась встать и уйти, но не могла себя заставить. Слегка склонив голову, она смотрела в пространство.

— Хорошо, что не нужно рассказывать. Не люблю об этом говорить. Но то, что ты сделал, было неправильно.

— Я понимаю.

Снова молчание. Я подумал, что всё, что начиналось между нами, быстро закончилось. Потом она заговорила:

— Наверное, я поступила бы так же, если бы знала, что всё обойдётся.

Я попытался подобрать самый подходящий ответ и подумал, что нашёл его:

— Нет, не поступила бы. Ты лучше этого.

Она отвернулась, пряча мимолётную улыбку, и нанесла окончательный удар:

— Завтра — никаких держаний за руки.

Достойное наказание, потому что именно об этом я и мечтал.

До книг и их обсуждения дело так и не дошло. Мы говорили о том, что делали с момента нашей прошлой встречи. Я рассказал о том, как наблюдал за Дэвисом, а она рассказала, что Эйвери буквально втюрилась в него. Кроме того, у Кейт болела голова, а у Бена до сих пор ныли суставы пальцев — последствия лечения. Рейнсфорд уверил их, что это скоро пройдёт.