"Тёмный фаворит" <br />Особый случай

Петруха вышел на дорогу и жестом

приказал извозчику остановиться. Потом сказал:

- Старший тебя к себе требует.

Пожилой бородач в потрёпанном синем

халате поспешно соскочил с козел и рысцой

подбежал к коренастому.

- Чем провинился-то я, господин городовой?

Еду не больно шибко, нумера на месте, пролётка

исправная.

- А ты сам не догадываешься?

- Ага... Понял..., - извозчик достал из

кармана несколько медяков. - Вы уж извиняйте,

больше нету.

-

Не

прикидывайся,

Дормидоша,

-

коренастый расстегнул кобуру.

- Какой Дормидоша? Лыковы мы. Никитой

меня кличут.

- Свои байки будешь рассказывать другим.

В Сибири. Петруха! Опасного злодея мы с тобой

взяли. Премия нам теперь с тобой выйдет. Ты не

своди с него глаз, а я пойду с седоком потолкую.

Подойдя к пролётке, он взял под козырёк:

- Городовой 3-го участка Мясницкой части

Павлов. Извините, сударь, только придётся вам

теперь другого извозчика искать. Вашего мы

арестовали.

- За что? - искренне удивился тщедушный

сутулый мужчина в очках с толстыми стёклами. -

У него такое добродушное лицо.

375

- Внешность обманчивой бывает. Это

беглый каторжник Дормидонт Забугорный. Вчера

он убил извозчика Лыкова и завладел его

лошадью и пролёткой... Повезло вам сударь. Он

ведь запросто мог вас и того, - коренастый

выразительно провёл рукой по горлу.

Тщедушный вылез из пролётки. Взглянув на

карманные часы, выругался:

- Доннер веттер! И как назло, ни одного

свободного извозчика.

Рядом с ним остановился щегольской

экипаж, в который был запряжён красивый гнедой

рысак.

- Фёдор Иванович! Что случилось?

- Алексей Васильевич! Какая удача, что я

вас встретил! Припозднился немного, опаздываю

на службу. Взял извозчика и вдруг полиция

останавливает, говорит, что он разбойник...

Подвезёте на бега?

- О чём речь, Фёдор Иванович? Давайте ваш

портфель... Городовой! Что столбом стоишь?

Помоги почтенному господину, подсади его... Вот

так... Поехали, Семён.

Коренастый

городовой

неторопливо

подошёл к напарнику и перепуганному извозчику:

- Ошиблись мы, Никита Лыков, за другого

тебя приняли. Езжай себе с богом... Да только не

вслед за ними, а в обратную сторону. И о том, что

было молчок. Понял?

- Как не понять...

376

Пристав 3-го участка Мясницкой части

подполковник

Шидловский,

объезжавший

вверенную его попечению территорию, заметил

возле Московского воспитательного дома двух

незнакомых городовых.

- Останови-ка, - велел он кучеру. - Ох, и

задам я сейчас жару этим молодчикам. А то взяли

моду на чужой земле баранов стричь.

- Не надо, Александр Андреевич, - сказал

тот. - Молодого я не знаю, а бровастый и не

городовой вовсе. Евстратий Медников это из

охранки.

- Тогда поехали дальше.

В дела охранного отделения наружная

полиция предпочитала нос не совать.

Семён Гирин шевельнул вожжами, и гнедой

Чудак с места пошёл рысью.

-

Хороший рысачок, приёмистый, -

похвалил Ляйхенфауст.

- И резвый, - сказал Лавровский. - В июне

он на Петербургском шоссе, пока от

Всехсвятского до «Яра» ехали, сушкинского

Коварного на десять запряжек обошёл.

Вороной Коварный, принадлежащий купцу

Сушкину, считался одной из самых резвых

лошадей, ходящих в городских экипажах.

- Что же вы его на призы для городских

одиночек никогда не записываете? - удивился

Ляйхенфауст.

377

- Да некогда всё. По журналу дел не счесть,

а тут ещё то в одну историю, то в другую против

своей воли втянут... Ох и тяжёлый у вас портфель

Фёдор Иванович. В нём часом не кирпичи?

- Механик изготовил опытные образцы

компостеров для тотализаторских машинок. Хочу

сегодня после бегов продемонстрировать их

администрации общества.

- Компостеры, значит... А как насчёт

«блинов»?

- Откуда вы знаете про блины? - удивленно

приподнял брови Ляйхенфауст. - Ах да, это вам,

наверное, Павел Павлович рассказал, что блины

моя страсть. С парной икоркой, осетровым

балычком, севрюжкой... На свете нет ничего

вкуснее!

Правда

моему

желудку

они

противопоказаны, болит потом. Но оно того

стоит... С удовольствием съел бы сейчас хотя бы

дюжину. Только времени нет совершенно.

Впрочем, вы подали превосходную идею. Поедем

после бегов к Егорову. Таких блинов, как в его

трактире, нигде больше не пекут.

Лавровский рассмеялся:

- Да я не про егоровские блины, Фёдор

Иванович. Про «блины», которые в Гамбурге

Карл Дюнкель и ваш племянник Артур Виндрик

напекли.

Рука немца непроизвольно дёрнулась к

правому карману сюртука.

378

- А вот это напрасно, дядя Фриц. Револьвер

ваш давно у Медникова.

Ляйхенфауст неожиданно успокоился и

непринуждённо откинулся на спинку сиденья.

- Полагаю, что и при наличии револьвера

мне бы с вами не справиться. Но два умных

человека всегда могут договориться. Чего вы

хотите?

- Ничего. С меня достаточно, что нашёл

того, кто на бегах липовые деньги «распихивает».

Расспрашивать, Фёдор Иванович, я вас ни о чём

не стану. Пусть этим жандармы занимаются. В

конце концов им за это жалование платят... Нет,

одна