Темный Империум: Чумная война

Гиллиман отстранился от того обожания, что пылало в глазах Матьё. ‘Ты мне противен. Я не убью тебя. Я не могу. Я просчитался, выбрав тебя. Мне следовало назначить другого паразита на твоё место, такого как Гисан или ему подобные. Вместо этого я решил, что лучше будет взять с собой человека, способного вселять надежду в сердца людей, дабы я мог извлечь пользу из твоей религии. И так ты платишь мне за моё доверие? Ты мог убить нас всех! Хаос пытался обмануть меня несколько раз – меня! Думаешь, что ты слишком ничтожен, чтобы стать целью сладкой лжи Хаоса? Тёмные Боги используют всё, что поможет им привести нашу расу к смерти. Убедись в том, что ты не откроешь им ворота в своё сердце. ’

‘Вы видели, мой повелитель! Вы видели свет вашего отца! ’

‘Он не мой отец, ’ – сказал Гиллиман. ‘Он создал меня, но я уверяю тебя, жрец, что Он не был мне отцом. Моим отцом был Король Конор. ’

Матьё взглянул на примарха. ‘Мой повелитель, умоляю. ’

‘Послушай меня. Ты живёшь лишь потому, что я позволяю тебе. Ты мог манипулировать Тетрархом Феликсом. Тебе даже удалось ввести меня в заблуждение. Радуйся своему успеху, ибо этого больше не случится. ’ Гиллиман протянул свой кулак. Матьё вновь подумал о том, что примарх собирается задушить его, но тот всего лишь указал на него одним пальцем. ‘Ослушайся меня вновь, Матьё, ослушайся моих письменных приказов или того духа, который свойственен выбранному мной стилю командования, попытайся исказить хоть одно моё слово, и я предам тебя очищающему огню, который так превозносится твоим культом, не заботясь ни о каких последствиях. Возможно, что ты хочешь набрать больше последователей, дабы попытаться склонить меня к вере. Этого не случится, никогда не случится. Я ни за что не опущусь до поклонения Императору. Я не позволю ни тебе, ни каким-либо другим жрецам поймать меня в ваши цепи. Я терплю Адептус Министорум как необходимое зло. Не заставляй меня пересматривать своё отношение к вам. ’

Матьё склонился перед примархом.

‘Я желаю служить лишь вам, мой повелитель. ’

‘Мы закончили. ’ Примарх подавил бушующий в нём гнев. Огонь ярости оставил комнату. Гиллиман вновь стал похож на самого себя.

‘Не забывай осматриваться почаще, жрец, ’ – сказал Колкан. ‘Лорд Гиллиман пообещал, что не тронет тебя, но меня не сдерживают никакие обещания. ’

‘Колкан, ’ – сказал Гиллиман. ‘Хватит. ’

Колкан указал на Матьё.

‘Я слежу за тобой. ’

‘Колкан! ’ Гиллиман направился к двери. ‘Стража, я закончил. ’ Его голос охрип от гнева.

Двери открылись. Матьё встал с пола и крикнул примарху со спины.

‘Однажды, ’ – сказал он. ‘Однажды вы увидите, мой повелитель! Вы увидите правду! Этот день будет великим днём, днём счастья. Я не оставлю свои попытки спасти вас! Я просто не могу! Это то, что уготовил для меня ваш отец! ’

Капитан Сикариус стоял на своём посту и отдал воинское приветствие в тот момент, когда Гиллиман прошёл мимо него, после чего он и его Виктрикс Гвардия выстроилась за ним и Колканом. Баланс обычных Космических Десантников и Десантников Примарис изменился. Те, кто пали в боях на Парменио, были заменены воинами нового типа.

‘Вы увидите! ’ – вновь крикнул Матьё. Двери закрылись, оставив его одного.

‘Император наблюдает за всеми нами, ’ – сказал он.

Жрец сложил свои ладони, после чего закрыл глаза и начал молиться.

‘Слава, слава, ’ – шептал он. ‘Гиллиман видит! Он начинает видеть! Слава, слава. ’

День и ночь на борту космического корабля – вещь довольно относительная. Стоит лишь выключить свет и этот бороздящий пустоту город погружается в сон. Один щелчок и на борту снова день. Возможность манипулировать такими вещами когда-то считалась прерогативой богов.

Робаут Гиллиман сидел на своём троне, воссоздав вокруг себя ночь. Скрипториум был пуст. За закрытыми дверьми на корабле продолжала кипеть жизнь, но здесь, в тишине, Гиллиман мог обманывать самого себя в том, что в этот небольшой промежуток времени звёзды сияют лишь для него одного.

Он сидел у своего рабочего стола. С того момента, как у него в последний раз было несколько свободных минут на то, чтобы посидеть и подумать, практически ничего не изменилось. Экран с данными продолжал пролистывать бесконечный лист с информацией, и, если раньше примарх относился к нему как к одному из своих самых важных элементов на рабочем столе, тот в этой ситуации ему не было никакого дела до него. Строки данных превращались в зелёный текст, пробегали по экрану и погибали во тьме, что ожидала у нижней грани дисплея, оставаясь незамеченными навсегда.

На данный момент все мысли Гиллимана крутились вокруг всего лишь одной вещи – той стазис капсулы, которую вручила ему Яссиллия Сулеймани, и той книги, которая хранилась в ней. Сейчас контейнер был закрыт, представляя собой лишь обычную деревянную коробочку, которая была украшена простым узором. Тем не менее, в этот раз она доминировала над всеми остальными вещами, что находились на столе. Гиллиман вспомнил о ларце из древних легенд, в котором были заключены горе и скорбь. Теперь же об этих легендах не помнил никто.