Темный инквизитор для светлой академии

Он и лже Сьези ушли порталом, оставив Вопета с бесчувственным телом. Беспамятный мальчишка подумал, что она мертва, испугался, бросился бежать. Позже его нашли околоточные, опознали по нашивке студиоза академии и сообщили ректору. А тело Сонезы, ночь пролежавшее на развалинах, погибло.

С первого дня я наблюдал за Сидериком, пытался подловить на лжи. Полагал, что он притворяется беспамятным. Однако он действительно переменился. На что декан факультета целительства — Лужо — ненавидела Ференделя и его воспитанника, но озаботилась судьбой «нового» Вопета. И я, чем дольше за ним наблюдал, находил больше сходств с настоящей Сьези…

— Поражен вашей наблюдательностью и отличной памятью, — прервал рассказ улыбающийся Его Преосвященство. — Из стольких студиозов академии узнать ее в мальчишеском теле?!

— Не удивительно, Ваше Преосвященство. Красота всегда привлекает внимание. Кроме того на лекциях она проявляла себя старательной ученицей, много отвечала и дополняла. И как любая красивая девица, пыталась кокетничать.

— И?! — оживился глава.

— За нею было интересно наблюдать. При ином стечении обстоятельств, я бы не опознал и не справился бы с делом.

— И что теперь делать с этими двумя? — глава встал из-за стола и, сложив руки за спиной, принялся расхаживать по кабинету.

— После проведения обряда «возвращение к порядку сущего», Сьези стала собой. Вопет пока не очнулся.

Но после пробуждения тщательно проверю его. Хотя полагаю: он либо очнется прежним паршивцем, либо не очнется.

— Сонеза умерла?

— Ее тело умерло из-за переохлаждения. Душа же без тела обречена уйти за грань.

— Каковы шансы, что на этого Вопета повлияло пребывание чужой души в его теле?

— Ничтожны. Сьези в теле Вопета очнулась беспамятной. И после очищения не помнит дней, проведенных в его теле.

— Замечательно. Мир не должен узнать о существовании подобного заклятья. Коэр же изымет из книг страницы с заклинанием. Теперь, что касается твоей возлюбленной… — Митар потерял дар речи. — Под утро из академии поступило донесение, что ты околдован ведьмой… — у него заходили желваки.

Подметив состояние Айтена, глава спросил: — Догадываешься от кого кляуза?

— Магистра Лужо.

— Именно, — Его Преосвященство внимательно наблюдал за подчиненным. — Поэтому я закрываю дело, отправляю в тайный архив, а ты покидаешь столицу, чтобы не мозолить глаза и не плодить слухов. Или же остаешься, но я нахожу иной способ прекратить слухи.

— Я уеду, — Митару не требовалось пояснять, что после показательно долгого и нужного изучения дела, Дэе вменят мелкое нарушение. Заключения не последует, но волнения и подмоченная репутация останутся.

— Так и для тебя будет лучше, — постучал Его Преосвященство по столу ладонью. — Уедешь на север. Как раз, как любишь: дебри, отступники и работы непочатый край. Не до терзаний и дум будет. Ступай.

Бумаги и кольцо получишь через четверть меры у секретаря. Приступаешь к работе завтра же.

Митар встал.

— И не сердись. Сам выбрал аристократическую куклу в кружевах и с зонтиком.

Вышел на негнущихся ногах. Расставание предстояло в любом случае, но не думал, что такое внезапное.

С тяжелым сердцем дождался бумаг, получил переносной артефакт. Предстояло лишь спешно собрать пожитки, передать Дэе оправдательную грамоту, ректору вручить другую о прекращении расследования.

И в путь.

Возвращаясь в академию, зашел в лавку, где выбрал для нее подарок. Не мог уехать без него. Но и понимал, что прощальной встречей незачем мучить друг друга. Поэтому подарок и грамоту передал коменданту, настрого велев отдать до вечера ученице Сьези. Отнес книги в библиотеку, где появился новый библиотекарь. Взял сумку и направился в кабинет Лужо.

Увидев его, магистр побледнела. Он же положил на стол бумагу о завершении расследования, приказ и молча вышел из кабинета. А она так и осталась сидеть за рабочим столом.

И уже через четверть меры он стоял перед каменным зданием посреди затрапезного городишка, обуваемый холодным северным ветром.

Глава 16

После ухода Митара я от радости закружилась по комнате.

«Я по душе ему! Да-да, по душе!» — буря восторга поднялась при воспоминаниях: как крепко обнимал; как его сердце от моих прикосновений гулко билось; как целовал, думая, что я в обмороке.

Перед утренним колоколом оставалась почти мера, и, упав на кровать, я с удовольствием вспоминала нежные губы Айтена, его запах — самый желанный на свете. И проспала.

Очнулась к обеду сонная, с гудящей головой. Вскочила, заметалась по комнате, спешно одеваясь, но внезапно в дверь требовательно постучали.

— Сьези! Сьези! — нудела мадам Поена, требуя, чтобы я немедля открыла.

С замиранием сердца, ожидая неприятностей, распахнула дверь.

— Тебе! — протянула комендант сверток и, ничего не объясняя, ушла. Я же метнулась к кровати, нетерпеливо развязала нарядный мешочек, и оттуда высыпались свиток с инквизиторской печатью и забавная игрушка — пузатый, лысый инквизитор с красным от перепития носом.

Пробежалась глазами по строкам. Я невиновна! Охватила радость, но к чему столь странный дар? Не покидало дурное предчувствие.