Темный источник

– Что это у тебя там?

– Сама не знаю. Билл отдал мне эту коробку, сказал – Лекси сделала этот заказ в каком-то интернет-магазине.

– Ладно, Джекс. Будь осторожна. И если в Ласточкином Гнезде тебе вдруг станет не по себе, сразу звони мне. После того как папа уехал, у нас в доме полно свободного места.

Глава 14

16 сентября 1929 г.

Лейнсборо, Нью-Гэмпшир

До осеннего праздника оставались считаные дни, но дел предстояло еще много, и я буквально сбилась с ног. Каждый день мне приходилось выходить из дома, чтобы что-то организовать, приготовить, о чем-то договориться. Сегодня, к примеру, мы закончили драить кухню в церковном подвале, потом завезли туда принадлежности для готовки и составили примерный список посуды, которая могла понадобиться для праздничного ужина.

Уилл утверждает, что я просто помешалась на составлении списков.

На самом деле шуршание карандаша по бумаге меня успокаивает. А еще мне очень нравится записывать все, что необходимо сделать, а потом вычеркивать пункт за пунктом. От этого у меня появляется ощущение, что я могу управлять ходом вещей.

Это тем более важно, что управлять собственным телом я больше не в состоянии. С ним постоянно происходят какие-то чудны́е перемены, за которыми мне остается только наблюдать. Главное – и самое очевидное – на меня больше не налезает ни одно из моих старых платьев, поэтому мне пришлось сшить себе несколько широких балахонов – совершенно бесформенных, конечно, зато благодаря им я могу хоть что-то делать. Кроме того, мой желудок начинает активно протестовать при одной мысли о еде – о любой еде, за исключением хлеба, овсянки и яблочного сока. Кажется, даже мои волосы обрели собственную волю и торчат теперь в разные стороны под самыми невообразимыми углами. Ни одна шпилька, ни одна заколка не в состоянии их удержать.

Уилл говорит, что я выгляжу прекрасно, а мое лицо буквально излучает здоровье.

В последнее время мне часто кажется, будто я существую отдельно от собственного тела. Мое сознание словно парит в воздухе и поглядывает свысока на неуклюжую, расплывшуюся миссис Монро, которая жонглирует бесчисленными списками, целует по утрам уходящего на работу мужа, шьет новые и новые безобразные балахоны и вместо изящных туфель натягивает на распухшие ноги стоптанные сандалии на ремешках, которые едва застегиваются на последнюю дырочку. «Твое тело взбунтовалось, и ты больше не можешь им управлять», – шепчет мне мое сознание.

Вернувшись домой, я обнаружила в почтовом ящике еще одно письмо от Элизы.

«Дорогая Этель!

Извини, что не писала, но после смерти маленькой Марты мне было не до писем. Я решила провести свое маленькое секретное расследование этой трагедии и получила кое-какие результаты. Я никому о них не говорила, даже Бенни. Ты – первая, с кем решила ими поделиться.

Я начала с того, что связалась со всеми людьми, кто получил «чудесное исцеление» у источника. И то, что я узнала, напугало меня до дрожи.

Помнишь, я писала тебе о музыканте, который за считаные дни стал знаменитым? Через три недели после того, как одна из самых известных его мелодий попала в верхние строки чартов, его старший сын попал под трамвай и погиб. Муж женщины, которая избавилась от астмы, заболел чахоткой. Маленький Чарли Вудкок ходит на собственных ногах, а его сестра утонула.

Похоже, местные старожилы говорили правду: источник может творить чудеса, но всегда берет что-то взамен.

И цена, которую он назначает, прямо пропорциональна полученному дару.

Напиши мне скорее, дорогая, исполнилось ли твое желание?

Пожалуйста, не думай обо мне плохо, но я молюсь, чтобы оно НЕ исполнилось, потому что иначе тебе придется дорого за это заплатить.

И еще об одном я должна тебе рассказать… Прошу тебя, не считай меня сумасшедшей, но я видела маленькую Марту. Как-то поздно вечером, через несколько дней после ее смерти, я пошла к бассейну и увидела ее в воде. Она ждала меня. «Поплавай со мной!» – сказала она и поманила меня пальцем. Признаюсь честно – я убежала оттуда без оглядки. Убежала и больше ни разу не ходила к бассейну, даже днем.

И все равно я знаю: Марта по-прежнему там и она меня ждет.

Вечно твоя,

Элиза Хардинг».

* * *

Комната вокруг меня закружилась, пол заходил ходуном, и, не отдавая себе отчета в своих действиях, я смяла письмо и швырнула в камин. Угли еще не остыли с утра, и письмо мгновенно вспыхнуло. В считаные секунды оно превратилось в золу, а я все смотрела в камин и беззвучно шевелила губами.

…Придется дорого за это заплатить.

* * *

23 сентября 1929 г.