Темный источник

– Деклан всегда был необщительным, замкнутым ребенком, но, насколько мне известно, никогда не галлюцинировал. Никаких признаков отрицания реальности я тоже не замечала.

– Боюсь, его придется положить в больницу, – сказала Карен. – Честно говоря, я уже позвонила в Сентрал-Вэли и договорилась, чтобы его осмотрели в приемном покое. К сожалению, мать мальчика не понимает всей серьезности ситуации. Она наотрез отказалась везти его в больницу. Мне она сказала, мол, ей до́ смерти надоело, что ее сына изучают под микроскопом и пичкают лекарствами.

– Но должна же она понимать, что сейчас случай совершенно особый! У Деклана явные признаки серьезного психического заболевания: фрагментация сознания, бред, галлюцинации.

– Я ей говорила, но, боюсь, до нее мало что дошло. Она продолжает упорствовать.

Я снова двинулась вперед и вскоре дошла до начала подъездной дорожки, где стоял черный бабушкин почтовый ящик. На крышке белыми буквами была написана ее фамилия: «Харкнесс».

– Ладно, попробую сама позвонить миссис Шипи. Нужно убедиться, что она отвезла Деклана в больницу, и объяснить, что другого выхода просто нет. Можешь дать мне ее номер?

Я положила пиво и коробку на дорожку, пошарила в сумочке и, достав ручку, записала номер на руке. Поблагодарив Карен, я дала отбой и, не откладывая дела в долгий ящик, перезвонила миссис Шипи, но попала на голосовую почту. Пришлось оставить ей сообщение, в котором я объяснила, что уехала в Вермонт по семейным обстоятельством, и попросила перезвонить при первой возможности. «Я очень обеспокоена состоянием вашего сына, так что звоните в любое время», – закончила я и продиктовала номера своего мобильного и городского телефона в Ласточкином Гнезде.

Войдя в дом, я застала на кухне Диану и Теда. Несмотря на то что время только приближалось к пяти, на столе перед ними стояла початая бутылка рома и несколько жестянок с диетической колой.

– Не хочешь пропустить стаканчик? – предложила мне тетка.

Я широко улыбнулась, вспомнив о своем решении не изображать из себя поборницу трезвости.

– Спасибо, но я лучше пива. – С этими словами я открыла себе одну из банок пейл-эля, а остальное убрала в холодильник. Горьковатый, с лимонными нотками напиток оказался очень приятным на вкус, хотя и успел слегка нагреться.

– Я виделась с Райаном, – сказала я. – Почему ты не сказала, что Терри и Рэнди разводятся?

– Разве я не говорила? – отозвалась Диана, но ее удивление показалось мне наигранным.

– Вот тебе и раз! – воскликнул Тед. – Вы это серьезно? Ну, значит, где-то медведь сдох… Эти двое всегда казались мне очень дружной парой.

Телефон Дианы издал пронзительную трель. Она быстро взглянула на экран, но решила не отвечать.

– Мы с твоим отцом говорили насчет завтрашнего дня, – сказала она, откладывая телефон в сторону и делая глоток из своего бокала. – Церемония начнется в час. Думаю, нам надо приехать в зал не позднее половины первого. Я отдала на увеличение несколько фотографий Лекси – их нужно будет разместить на подставках. Цветы заказаны. Думаю, чем неофициальнее будет обстановка, тем лучше. Пусть каждый, кто придет попрощаться с Лекси, скажет о ней хотя бы несколько слов. Я собираюсь прочитать стихотворение Мэри Оливер – ей оно очень нравилось.

Я кивнула и, прислонившись к разделочному столику, сделала из банки еще несколько глотков. Картонную коробку с заказом я положила себе за спину.

– Я тоже… выступлю, – кивнула я, хотя даже отдаленно не представляла, что именно я скажу.

Скажи правду.

Голос сестры отчетливо прозвучал у меня в ушах, но я только криво усмехнулась. Сказать правду? Да запросто! Интересно только, какую именно правду?..

На самом деле я могла сказать много чего. Например, я могла рассказать, как я преклонялась перед сестрой и в то же время ненавидела ее за то, что она всегда и везде оказывалась в центре внимания. Еще я могла рассказать, как болезнь Лекси перемолола нас обеих своими тяжелыми жерновами, выплюнув жалкие обломки. Я могла рассказать, как сбежала на другой конец страны, потому что мне надоело по первому зову бросаться на помощь сестре. Как что-то во мне надломилось, когда нотариус огласил бабушкино завещание. Об этом я должна рассказать на похоронах?

Я вздохнула. Нахлынувшие воспоминания мигом смыли те добрые чувства, которые я испытывала к Лекси. Остались только глухая, холодная враждебность и раздражение. Я вспомнила, как год назад, когда Лекси переехала в Ласточкино Гнездо, мы прощались в аэропорту.

– Слушай, переезжай ко мне, а? – сказала она тогда. – Будем жить вместе… Помнишь, как мы мечтали об этом в детстве? Ведь мы с тобой сестры. Без тебя я просто себя не представляю. Лекс и Джекс – команда Икс! – Лекси подняла указательный палец словно восклицательный знак.

Она ждала, что я отвечу таким же жестом, но я только крепче сжала кулаки в карманах куртки.

– Бабушка оставила дом тебе, – проговорила я наконец сквозь стиснутые зубы. – Ты была ее любимицей. Да ты вообще была всеобщей любимицей!

Лекси уставилась на меня расширенными от изумления глазами.