Темный карнавал

– Так или иначе, нужно ее разыскать, – пробормотал он. – Если она способна вытворять такие штуки с тобой, подумать только, как бы она мне помогла, стоит ей только захотеть…

Колокола у него в ушах загудели еще громче. Уголком глаза он подметил какое-то движение. Он круто развернулся на месте, и челюсть у него отвалилась.

Из лежавшего на столе тела торчал кедровый кол.

– Пока! – бросил гробовщик вслед хлопнувшей двери.

Вдали затихал топот бегущих ног Джона.

Человек, ввалившийся в полицейский участок в пять часов пополудни, едва стоял на ногах. Говорил он еле слышно и боролся с тошнотой, словно проглотил яд. От дядюшки Джона осталась одна тень. Колокола гудели не утихая, непрерывно, а за спиной ему мерещились люди с торчавшими из груди кедровыми кольями, однако стоило ему обернуться, они пропадали бесследно.

Шериф оторвался от журнала, поднял голову, тыльной стороной ладони, похожей на клешню, вытер усы, спустил ноги с шаткого стола и выжидательно уставился на дядюшку Джона.

– Я хочу заявить об одной семье, она живет здесь, – прошептал дядюшка Джон, с трудом разлепив веки. – Семья нечестивцев – они совсем не те, кем прикидываются.

Шериф прочистил горло:

– Назовите фамилию.

Дядюшка Джон запнулся:

– Что?

– Какая у этой семьи фамилия? – повторил шериф.

– Ваш голос, – уронил Джон.

– Что с моим голосом? – поинтересовался шериф.

– Знакомый какой-то. Похож на…

– На чей?

– На голос матери Сеси! Точь-в-точь!

– Да неужто?

– Ага, вот кто в вас сидит! Сеси подменила вас точно так же, как подменила Ральфа и Биона! Выходит, заявить вам на Семейство у меня не получится? Пустой номер!

– Полагаю, именно так! – сурово подтвердил шериф.

– Семейство загнало меня в тупик! – взвыл дядюшка Джон.

– Похоже на то, – отозвался шериф, увлажнив языком карандаш, чтобы приступить к очередному кроссворду. – Ну, бывайте здоровы, Джон Элиот.

– Э-э?

– Говорю – бывайте здоровы.

– Бывайте здоровы. – Джон замер возле стола, прислушиваясь. – Вы слышите – слышите что-нибудь?

Шериф прислушался:

– Сверчки?

– Нет.

– Лягушки?

– Нет, – разозлился дядюшка Джон. – Колокола. Колокола – и ничего больше. Колокола святой церкви. Такому человеку, как я, слышать их невыносимо. Колокола святой церкви.

Шериф вслушался:

– Нет, точно – ничего не слышу. Эй, осторожнее с дверью – она хлопает.

Дверь в комнату Сеси распахнулась от пинка. Спустя мгновение внутрь ворвался дядюшка Джон, протопал по полу к кровати. Безмолвное тело Сеси лежало на ней недвижно. Едва Джон схватил Сеси за руку, за спиной у него выросла фигура матери.

Мать подскочила к нему и принялась колотить его по голове и по плечам, пока он не отступился от Сеси. Мир потонул в колокольном звоне. В глазах у Джона помутилось. Нашаривая мать растопыренными руками, он то кусал губы, то хватал воздух разинутым ртом, из глаз у него потоками лились слезы.

– Пожалуйста, ну пожалуйста, упроси ее вернуться, – молил он. – Простите меня. Я никому больше не желаю ничего плохого.

Выкрик матери перекрыл гудение колоколов:

– Отправляйся вниз и дожидайся ее там!

– Я тебя не слышу, – заорал дядюшка Джон изо всей мочи. – О, моя голова! – Он прижал ладони к ушам. – Какой гул! Какой гул – мне его не вынести. – Он покачнулся. – Если бы только знать, где Сеси сейчас…

Ни с того ни с сего он вытащил складной карманный нож, раскрыл его.

– Я больше не могу… – проговорил он, и не успела мать пошевелиться, как он рухнул на пол с ножом в сердце; с искусанных губ стекала кровь, башмаки бессмысленно торчали один поверх другого, один глаз закрылся, в другом – широко раскрытом – виднелся белок.

Мать наклонилась над дядюшкой Джоном.

– Мертв, – прошептала она, помолчав. – Итак, – пробормотала она, не веря сама себе, выпрямилась и отступила от лужицы крови на полу. – Итак, наконец-то он мертв. – Она боязливо огляделась и громко крикнула: – Сеси, Сеси, возвращайся домой, деточка, ты мне нужна!

Тишина: солнце постепенно покинуло комнату.

– Сеси, детка, возвращайся домой!

Губы мертвеца шевельнулись. С них слетел звонкий чистый голос:

– Я здесь! Я здесь уже не первый день! Я и есть тот самый страх, который в него вселился, а ему и невдомек было. Расскажи отцу о том, что я сделала. Может, теперь он поймет, что я на что-то гожусь…

Губы мертвеца застыли. Минутой позже тело Сеси на кровати туго напряглось, словно чулок, когда в него внезапно всовывают ногу; оно вновь стало обитаемым.

– Ужинать, мамочка? – проговорила Сеси, слезая с постели.

Крошка-убийца

Dime Mystery Magazine

Ноябрь 1946