Темный Клубок (ЛП)

— Не поменяешь. Здравый смысл подскажет тебе сохранить прежнюю верность.

— Ты ждешь, что я поверю, будто у тебя благие намерения?

— Жду, что ты поймешь — я предлагаю наименьшее из зол.

Великан наклонил голову, возможно, с искренним уважением. Затем он развернулся и пошел к выходу из вагона.

— Куда ты идешь? — крикнул вслед дознаватель, ощутив укол странного ужаса при мысли о том, что мучитель оставит его.

«Мучитель или учитель?»

— Продолжать войну, Ганиил Мордайн, — космодесантник распахнул дверь, пробудив метель снаружи. — Не задерживайся надолго в Призрачных Землях, — предупредил он. — Здесь опасно.

Гигант шагнул в выбеленную ярость бури, превратился в тень, а затем исчез окончательно.

«Все дороги ведут к гибели, но в конце очень немногих может оказаться Свет».

Это была очередная блуждающая мысль из беспокойных остатков разума, укоренившихся в голове дознавателя, но следующий порыв принадлежал только ему.

— О’Шова, — закричал он в белую тьму и ветер, — где бы ты ни был, ксенос, пусть Бог-Император сохранит тебя!

Тускло улыбнувшись собственной ереси, Ганиил Мордайн повернулся спиной к пустоте и отправился на поиски своего убийственного, неопровержимого света.

К О Н Е Ц

Культы генокрадов

Культы бесчисленны и разнообразны, но под завесой святости, труда или греха, .

поддерживаемой ими, истинная цель их остаётся единой и неизменной.

Всё, связанное с ними, начинается и заканчивается во тьме

инквизитор Ганиил Мордайн из Ордо Ксенос, о культах генокрадов

ПРОЛОГ

Перерождённое Искупление

День и ночь в этом опалённом мире отличались лишь оттенками темноты. Сутки медленно, неторопливо скользили из серости в черноту на протяжении тридцати одного холодного часа. Солнца-близнецы планеты, даже вместе поднявшись в зенит, казались просто бледными пятнами на небе, двумя свечками за грязной вуалью.

И всё же четыре охотника передвигались только по ночам, покидая логово под топливными цистернами космопорта лишь в непроглядном мраке. Они не помнили, откуда пришли, но им было всё равно — создания стремились к совершенно ясной цели.

Они не нуждались в свете и находили добычу по её теплу, рыская на окраинах загнивающего города, где сами пробудились когда-то. Пойманные одиночки получали стремительный поцелуй-укол, который необратимо связывал их с ловчими кровным родством.

За три дня они полностью изучили тайные закоулки своей новой территории и собрали пару десятков рабов. При всей странности тёмного мира он стал для них просто очередными охотничьими угодьями.

Правда, для одного из ловчих — того, что первым нашёл жертву — это было не совсем верно. Существо изменилось, изменилась и манера его охоты. Оно лишь смутно осознавало происходящее, но с каждым часом мысли обретали чёткость, а из простых догм, необходимых для выживания, прорастали семена новых возможностей. Так ловчий превратился в Искателя. Его главнейшая задача оставалась прежней, однако животное чутьё быстро сменялось более интенсивным, насыщенным осознанием мира, что позволяло существу думать и планировать свободно, как никогда раньше.

Прежде всего Искатель понял, что собратья-охотники не меняются. Хотя всех четверых связывала единая цель, трое по-прежнему были созданиями чистого инстинкта, и всегда будут ими. Теперь они следовали за новым вожаком, без колебаний подчинившись ему. Став альфой стаи, этот хищник не чувствовал ни гордости, ни самодовольства. Он, как и остальные ловчие, был заложником своей природы.

Искатель многое узнал от рабов, вытянув из глубин их разума знания и концепции, что показались бы бессмысленными в его прежней, забытой жизни. Новый мир не знал недостатка в добыче, но она была разбросана по изломанному кольцу игловидных пиков, за которыми лежала только огненная смерть. Личная территория вожака включала в себя огромную базальтовую мезу; при взгляде на неё казалось, что кто-то невообразимо могучий, однако весьма аккуратный, рассек прежнюю гору в поясе и создал ровную, пустую площадку для последующих обитателей. Пленники называли эту возвышенность Плитой, а свой одинокий город, убогий и дряхлый, что съёжился возле её северного края, — Надеждой.

На окружных вершинах налипли струпья храмовых зданий, катакомбы под которыми уходили глубоко в камень, достигая недр подземного мира. Каждый из этих Шпилей являлся отдельным владением, но все они соединялись с Плитой каменными мостами. С вершины самого высокого пика всеми ими правила одна сила, которую существа-рабы в равной степени уважали и боялись.

Они называли эту власть "Сороритас".