Темный Клубок

Низко, гортанно заворчав, Омазет оторвала взгляд от манящего глаза Калаверы. Космодесантник остановился, и она услышала нечто, возможно, бывшее вздохом. Этот звук напоминал сирокко, дующий сквозь сокрушенные временем развалины. В тот же миг жрица поняла, что в образе великана к ней пришел Дедушка Смерть.

— Почему? — спросила Адеола. Ивуджийка сомневалась, что её искренность удивит Калаверу, но так она могла заслужить некоторое уважение с его стороны. — Почему ты пошел против нас?

Гигант стоял неподвижно, обдумывая её вопрос.

— Мы оба воины, — не отступала Омазет. — Если мне предстоит умереть здесь, уважь меня правдивым ответом. Почему?

— Потому что ты можешь помешать, лейтенант.

— Чему?

— Делу, которое было спланировано с абсолютной точностью, — сказал он, не удержавшись от нотки гордости. — В твоей роте больше нет нужды.

Калавера хотел было подступить к ней.

— Подожди! — быстро произнесла жрица, пытаясь отыскать что-нибудь, что угодно, чтобы задержать его. — Ты по-настоящему видишь через этот шар?

— Не через него, — тихо ответил космодесантник. — Афелий — это не линза.

— Но ты видишь им?

— Больше, чем ты можешь постичь, — внезапно гордость исчезла, осталась лишь невыразимая усталость. — Мой взор неутолим, Адеола Омазет.

— Значит, это проклятие?

— Это то, что оно есть. Как и я, — Калавера шагнул вперед. Жрица шагнула назад.

— Ты есть еретик, — вызывающе бросила она.

— С ограниченной точки зрения, — ещё шаг вперед.

— Ты повернулся спиной к свету Отца Терры! — ещё шаг назад.

— Свет ослепляет, совершенный свет ослепляет совершенно, — вперед.

— Так ты лишился глаз? — назад.

— Так я начал видеть.

— Как долго я провалялся? — хрипло спросил Мордайн.

— Недолго, — это был неопределенный, но честный ответ, как почувствовал Ганиил.

— Почему ты не убил меня, ксенос, пока была возможность?

— В этом не было нужды.

— Тебя не интересует месть?

— Кому, тебе? — носовая щель чужака дернулась в безрадостном веселье. — Ненависть нужно заслужить, гуэ’ла. Моему народу чужда слепая злоба, в отличие от твоего.

— Твоему народу? — поддразнил Мордайн, пытаясь как-то атаковать. — Это о ком сейчас речь? Ты ведь изгой.

— Ты многое предполагаешь и ничего не понимаешь.

— Тогда просвети меня, — предложил Ганиил. — Разве ты не повернулся спиной к эфирным, не построил маленькую личную империю в Дамокловом заливе?

— В темные времена империи взрастают вокруг достойных воинов, — без явной гордости ответил ксенос. — В огне сгорают старые и куются новые. Так всё и продолжается.

— И что именно ты отковываешь?

— Подобное знание не спасет тебя, Ганиил Мордайн.

Кровь отхлынула от лица дознавателя. Неужели всем известно его чертово имя?

«Как он узнал… Калавера? Но зачем ему что-то говорить чужаку-отступнику? Где начинается или заканчивается ложь?»

— Назови свой орден, — сказала Омазет, отступая от великана, — чтобы я могла проклясть его память.

— У меня нет ордена, — ответил Калавера, продвигаясь вперед, — ибо я — легион.

И так это продолжалось: они обменивались словами, как выпадами, а шаги неизбежно приближали их к пустоте, ждущей на другом конце вагона.

— За что ты сражаешься? — спросила наконец Адеола, ступив на соединительную площадку, которая больше не соединялась ни с чем.

— Некоторые могли бы назвать это «Высшим Благом».

— Ты предал свою кровь, чтобы служить ереси ксеносов?! — жрице приходилось перекрикивать ветер, тогда как шепот Калаверы проскальзывал сквозь него, будто змея.

— О, это Благо выше, чем их… — похоже, такая идея позабавила гиганта. — Назови его высшим Высшим Благом, если угодно.

Космодесантник предупреждающе поднял руку, когда палец Омазет напрягся на спуске.

— Не воображай, что сумеешь выбить мне глаз, будто какому-то нелепому чудищу из мифов. Суть Афелия пребывает вне материального мира. Ты не можешь повредить его.

— Я могу попробовать.

— Попытайся, и я убью тебя.

— А если нет, ты пощадишь меня? — вызывающе спросила ивуджийка.

— Я предложу тебе выбор. Умереть здесь… или совершить прыжок веры, — Калавера указал рукой на белую пустоту позади неё.

— Мы оба изгои, гуэ’ла, — сказал ксенос, — но я выбирал свой путь. Я знаю себя. А что знаешь ты?

«Ничего, — признал Мордайн. — Я не знаю, почему Эшер возвысил меня, сделав своим аколитом, или почему его убили, или даже чего хочу от тебя, чужак. И, хуже всего, я не знаю, что со мной происходит».

— Ты — враг Империума Людей, — провозгласил Ганиил, пытаясь найти надежный плацдарм, — но для твоего собственного народа ты несравнимо более мерзок.

«Нужно перейти в наступление!»

— Шас’о Виор’ла Каис Монт’ир, — выговорил он, произнося каждый тщательно вызубренный элемент имени, словно проклятие, — я нарекаю тебя предателем.

— Делай свой выбор, лейтенант, — сказал Калавера.

— Ты предлагаешь мне две разных смерти! — огрызнулась Адеола.

— Возможно, но подчиненный мне зверь ещё жив, — космодесантник наклонил голову, внимая чему-то. — Я до сих пор слышу его, слабеющего, угасающего, но слишком голодного до жизни, чтобы принять смерть.

Холодный бриллиант глаза впился в жрицу, оценивая её.