Темный крестоносец

Но относительно одного из них, который осматривал породу, я не ошибся наверняка. Он как раз бросил в вагонетку очередной ком и подходил к нам. Этот действительно плотью и духом был отлит из стали. Шесть футов три дюйма роста, но при такой ширине грудной клетки и плеч он казался приземистым; два толстенных окорока вместо рук, оканчивающихся пятипалыми граблями, болтались где-то в районе колен. Лицо как будто высечено из камня скульптором, который, не заботясь о качестве, гнал халтуру. На этом лице не было линии, которая была бы достойна называться линией — гранитная плоскость, которая вызвала бы восторженный поросячий визг у любителей кубизма. Вместо подбородка у него была лопата, вместо рта — глубокая рана, на месте носа — клюв кондора, а черные с холодным блеском глаза так глубоко посажены под кустистые брови, что создавалась иллюзия, будто на вас смотрит хищник из тьмы глубокой пещеры. Стороны его лица (щеками их назвать просто невозможно) и лоб изборождены морщинами с навсегда въевшимся загаром, похожим на древнюю пергаментную рукопись. Не думаю, что ему когда-нибудь удалось бы получить роль героя-любовника в музыкальной комедии.

Профессор Уизерспун представил нас друг другу, и Хьюелл, протянув руку, сказал:

— Рад познакомиться, Бентолл.

Голос у него был глубокий, пещерный, я бы сказал, а радовался он нашему знакомству приблизительно так, как радовался тысячи лет тому назад на этих островах вождь каннибалов последнему из оставшихся в живых вкусных миссионеров. Я весь сжался, когда мою руку охватила эта звериная лапа, но пожатие оказалось на удивление мягким. Ощущение было такое, что рука попала в тиски, но когда он мне ее вернул, все пальцы оказались на месте, слегка помяты, но все же на месте.

— Слышал о вас сегодня утром,— прогрохотал он с характерным акцентом. Канада или северо-запад Америки, предположил я наугад.— Жена, говорят, у вас нездорова. Острова. На островах все что угодно может случиться. Вам, наверное, досталось.

Мы немного поговорили о том, как нам досталось, а потом я полюбопытствовал:

— Наверное, нелегко набрать желающих на такую работу?

— Очень нелегко, очень, мальчик мой. — Ответил, конечно, Уизерспун. — Индийцы не годятся — ленивые, неповоротливые, подозрительные и слабосильные к тому же. У фиджийцев сил хоть отбавляй, но они умрут от инфаркта, если им предложить поработать. То же самое с любым белым — подобие человека. А вот китайцы — совсем другое дело.

— Лучшие рабочие, какие у меня когда-либо были,— признался Хьюелл. У него была странная манера говорить, почти не раскрывая рта.— Когда приходится начинать строительство железных дорог или тоннелей, без них не обойтись. Все железные дороги на западе Америки я строил с ними.

Я пробормотал что-то подходящее случаю и огляделся. Уизерспун тут же забеспокоился:

— Что вы ищете, Бептолл?

— Реликвии, конечно.— Мне удалось выбрать верный тон неподдельного удивления.— Очень было бы интересно увидеть, как их добывают из горы.

— Сегодня, боюсь, увидеть не удастся,— колоколом прогудел Хьюелл.— Хорошо, если раз в неделю что-нибудь находим. Правда, профессор?

— Да, если очень повезет, согласился Уизерспун.— Ну ладно, Хьюелл, не будем вас задерживать, не будем задерживать. Я просто привел Бентолла показать, откуда весь шум. Увидимся за ужином.

Уизерспун вывел меня из шахты на яркое веселое солнце и всю дорогу до дому болтал, не закрывая рта, но я его больше не слушал. К чему? Я увидел и услышал все, что хотел. Подойдя к дому, он извинился и сказал, что его ждет работа, а я пошел к Мари. Она сидела в постели с книгой в руках, и вид у нее, во всяком случае на первый взгляд, был вполне здоровый.

— Ты сказала, что еще будешь спать.

— Вовсе нет. Я сказала, что не сдвинусь с места. Есть разница? — Она с удовольствием откинулась на подушку.— Теплый день, прохладный ветерок, шепот пальмовых листьев, голубые воды лагуны и белый песок пляжа — что может быть прекрасней?

— Прекрасней? Ничего. А что ты читаешь?

— Книгу о Фиджи. Очень интересно.— Она кивнула на стопку книг на тумбочке подле кровати.— Тут еще есть о Фиджи и кое-что по археологии. Их принес Томми-китаец. Тебе тоже не мешало бы их прочитать.

— Как-нибудь в другой раз. Как ты себя чувствуешь?

— Все-таки нашел время поинтересоваться?

Я нахмурился и кивком головы указал назад. Она тут же поняла.

— Ах, прости, дорогой! — Этакое искреннее сожаление. Прекрасно сыграно.— Я не должна была так говорить. Мне лучше, гораздо лучше. Честное слово. А как ты погулял? — Вопрос тоже задан вовремя и с той же превосходной наивной интонацией любящей женушки.

Я уже дошел до середины своего рассказа о прогулке, как в дверь легонько постучали, и мы услышали покашливание Уизерспуна. По моим подсчетам он простоял за дверью минуты три. Когда дверь открылась, я увидел за его спиной две атлетические фигуры Джона и Джеймса, знакомых фиджийцев.