Темный крестоносец

— Добрый вечер, миссис Бентолл, добрый вечер. Как вы себя чувствуете? Лучше? Неужели? Как я рад! Да, конечно, вы и выглядите гораздо лучше.— Взгляд его упал на книги и сразу потемнел.— Откуда эта литература, миссис Бентолл?

— Надеюсь, что я не сделала ничего недозволенного, профессор Уизерспун? — заволновалась Мари.— Я попросила Томми принести что-нибудь почитать, вот он и принес. Я только взялась за первую книгу...

— Это редкие и очень ценные издания. Очень редкие, очень редкие. Личная библиотека, знаете ли... Вообще археологи такой народ... Не слишком любят давать книги. Томми не имел никакого права... Впрочем, не обращайте внимания. У меня прекрасная подборка беллетристики: драмы, детективы, можете брать все, что вам угодно.— Он улыбнулся, и мы поняли, что инцидент исчерпан.— А я принес вам хорошую новость. Вы с мужем можете располагаться в доме для гостей на весь срок вашего пребывания. Джон и Джеймс сегодня весь день его чистили и мыли.

— О, профессор! — Мари пылко схватила его руку.— Вы так добры. Даже не знаю, как вас благодарить!

— Никакой благодарности, дорогая моя, никакой благодарности.— Он погладил ее по руке и задержал в своей гораздо дольше необходимого, раз в десять дольше. — Мне просто подумалось, что вам захочется остаться наедине.— Он так сморщился, что можно было решить, будто у него начался приступ желудочных колик, но на самом деле он таким образом изображал лукавое кокетство. — Вы ведь недавно женаты. А теперь, скажите, миссис Бентолл, хватит ли у вас сил прийти к нам сегодня на ужин?

Как ей удалось заметить мое едва заметное отрицательное покручивание головой, не представляю. Она за все время ни разу даже не взглянула в мою сторону. И тем не менее:

— Ради Бога, простите, профессор, мне так жаль.— Совместить чарующую улыбку с выражением нескрываемого сожаления, на мой взгляд, очень трудно, но ей удалось.— Больше всего на свете мне бы хотелось этого, но боюсь, что еще слишком слаба. Если бы вы только могли меня извинить... Завтра утром...

— О чем вы говорите?! В чем извиняетесь?! Конечно! Безусловно! Виноват только я в своей поспешности.— Мне показалось, что он снова порывается схватить Мари за руку, но потом, видимо, передумал.— Ужин вам пришлют. И вас перенесут. Вам не придется пошевелить пальцем.

По его сигналу фиджийцы подхватили с двух сторон кровать вместе с Мари так, как будто она ничего не весила, и пошли вслед за профессором. В это время появился китаец с нашим небогатым скарбом, и вся процессия двинулась в сторону дома для гостей. Мне ничего не оставалось делать, как шагать рядом с кроватью. Когда мы проходили меж двух домов, я наклонился, взял Мари за руку и, изобразив на лице беспокойство заботливого мужа, шепнул ей на ухо:

— Попроси у него фонарь.

Я не подсказал ей причину, по которой она должна высказать такую просьбу, просто потому, что не смог ее выдумать, но Мари превосходно справилась с заданием. Когда профессор отпустил носильщиков и разлился соловьем о несравненной архитектуре дома для гостей, построенного из даров природы — стволов и стеблей различных сортов пальмовых деревьев, — она как будто невзначай перебила его:

— А... туалетная комната тут есть, профессор?

— Ах, какой же я недотепа! Конечно, дорогая. Вниз по лестнице налево, и вы сразу увидите небольшой домик. Рядом с кухней. Сами понимаете, в таких домах нельзя устраивать эти помещения.

— Конечно, конечно. Но... ночью, наверное, темно... То есть...

— Господи помилуй! За кого вы меня принимаете? Конечно, вам нужен фонарь. Вы получите его сразу после ужина.— Он взглянул на часы.— Жду вас через полчаса, Бентолл.— Еще несколько любезностей, улыбка, поклон Мари, и он удалился.

Солнце уже опускалось на западе за гору, но дневная жара еще висела в воздухе. Несмотря на это, Мари зябко поежилась и натянула простыню до подбородка.

— Будь так любезен, опусти шторы. Эти пассаты такие коварные. Особенно ближе к вечеру.

— Опустить шторы? Чтобы к нашим окнам тут же прилипли любопытные?

— Ты думаешь? Ты что-то подозреваешь? Считаешь, что профессор Уизерспун...

— Считаешь, подозреваешь... К черту подозрения. Я на сто процентов уверен, что тут нечисто. И понял это с того самого момента, как мы тут появились.— Я придвинул стул к постели и взял Мари за руку. Голову могу дать на отсечение, любопытствующая аудитория уже собралась где-то поблизости, и мне не хотелось ее разочаровывать.— Ну, а как ты? По-прежнему поглощена своими женскими предчувствиями и фантазиями?

— Не груби,— спокойно сказала она.— Я ведь уже извинилась за дурное поведение. Ты сам сказал, что это результат высокой температуры, бред. И все-таки, назови это интуицией или предчувствием, слишком уж тут все красиво. И место идеальное, и фиджийцы так ласково улыбаются, и этот превосходный китайский слуга, и безупречный голливудский образец британского археолога — слишком уж все гладко. Прямо идиллия. Появляется ощущение некоего театрального фасада. Сказка, да и только. Понимаешь?