Темный лес

На самом деле земные и космические державы решили послать к зонду человека главным образом не для визуального осмотра. Когда появились первые снимки, людей очаровала восхитительная форма посланца. Капля ртути была бесконечно прекрасной, такой простой и в то же время созданной рукой мастера. Каждая точка ее поверхности находилась на своем месте. Капля олицетворяла изящную динамику. Казалось, будто она каждое мгновение сочится сквозь вечную ночь космоса. Вряд ли бы скульптору из числа людей удалось создать такую обтекаемую форму, сколько бы он ни пытался. Она превосходила любое воображение. Даже у Платона в «Республике» не нашлось бы столь совершенной фигуры — прямее самой лучшей прямой, круглее идеальной окружности. Одним она казалась сверкающим дельфином, застывшим в прыжке над морем грез. Иные считали ее квинтэссенцией всей любви во Вселенной… Красота всегда ассоциируется с добротой. Если бы во Вселенной существовала граница между добром и злом, этот предмет безусловно занял бы место на стороне добра[42].

Возникла гипотеза, что объект, скорее всего, не зонд. Последующие наблюдения ее частично подтвердили. Прежде всего, гладкая, зеркальная поверхность отражала свет. При помощи разнообразного оборудования флот провел эксперимент: на объект направляли высокочастотное электромагнитное излучение с различной длиной волны и измеряли коэффициент отражения. К изумлению ученых, волны любой длины, включая видимый свет, отражались практически без потерь. Поглощения энергии обнаружить не удалось. Это означало, что зонд не мог регистрировать высокочастотное излучение, или, выражаясь попросту, он был слеп. Для создания такого предмета должна быть какая-то причина. По самой логичной теории, объект является жестом доброй воли, подарком от Трисоляриса, что подтверждалось красотой формы и отсутствием функциональности. Символ искреннего стремления к миру.

Из-за формы зонд и стали называть просто Каплей. И на Земле, и на Трисолярисе вода была источником жизни и символом мира.

Общественное мнение сходилось в том, что к Капле следует отправить официальную делегацию, а не ученого и троих военных. Тщательно все обдумав, ККФ решил план не менять.

— Вы бы хоть заменили ее на кого-нибудь другого! А то посылать девушку… — Дин И указал на Сицзы.

Та улыбнулась:

— Профессор Дин, я служу на «Кванте» офицером-исследователем. Отвечаю здесь за все научные экспедиции. Полет к зонду — моя работа.

— У нас на флоте половина военнослужащих — женщины, — добавил капитан. — С вами полетят три офицера. Кроме майора Сицзы, будут также офицеры-исследователи от Европейского и Североамериканского флотов. Они уже скоро появятся на борту. Профессор Дин, я хотел бы особо подчеркнуть: ККФ решил, что именно вы обязаны первым коснуться зонда. После этого с объектом позволяется работать троим сопровождающим.

— Все без толку… — снова покачал головой Дин И. — Человечество не меняется — оно все так же тщеславно… Не волнуйтесь, я выполню ваше желание. Мне просто хочется посмотреть, только и всего. Что меня действительно интересует — так это теория, стоящая за супертехнологиями пришельцев. Боюсь только, что в этой жизни… а, да что там…

Капитан подлетел к физику и участливо сказал:

— Профессор Дин, почему бы вам не пойти отдохнуть? Скоро мы начнем перехват, и вам потребуются силы для похода к зонду.

Дин И посмотрел на капитана. Через мгновение он понял, что собрание продолжится без него. Тогда он снова посмотрел на голографический снимок Капли. В округлом переднем конце зонда отражалась цепочка огней; ближе к концу они искажались и расплывались среди искр Млечного Пути. Это были огни флота. Взгляд ученого вернулся к офицерам «Кванта», плавающим перед ним в невесомости. Такие молодые… совсем еще дети. На их лицах, от капитана до лейтенантов, светилось безупречное благородство; их взор сиял мудростью богов. Самотонирующееся стекло иллюминаторов перекрасило свет соседних кораблей в закатные лучи солнца, выплеснувшие золото на всех собравшихся. А позади них, как знак чуда, плавала голограмма серебряной Капли. Каюта представилась Дин И сценой из иного мира, а они все — богами на вершине Олимпа… Глубоко внутри ученого заворочались какие-то предчувствия, и он забеспокоился.

— Профессор Дин, вы хотите что-то еще сказать? — подтолкнул его капитан.

— Ну, я хотел бы… — Он бесцельно пошевелил руками; выпавшая изо рта трубка зависла рядом. — Я хотел бы сказать, что вы, ребята, были очень добры ко мне все эти дни…

— Мы вас уважаем больше всех! — ответил вице-капитан.

— Э… тогда… я хотел бы упомянуть еще кое-что… Просто глупости старого дурака. Не принимайте всерьез. Тем не менее, ребята, послушайте, я ведь жил в двух столетиях, много чего повидал… Ладно, не обращайте внимания…

— Профессор Дин, не бойтесь, говорите. Мы высоко ценим ваше мнение!

Дин И медленно кивнул, затем указал вверх:

— Если этому кораблю потребуется перейти в режим максимального ускорения, то всему экипажу понадобится… погрузиться в жидкость.

— Совершенно верно. Состояние погружения.