Тёмный лорд (СИ)

— Да? — Он дернулся, прикрыв дневник. За минувшие месяцы у Тома выработался рефлекс — когда он видел неприятного ему человека, то мысленно доставал палочку и бормотал непрощаемое заклятие. Но, заметив блеск ярко-зеленых глаз, успокоился: перед ним стояла Друэлла Розье.

— Нам пора, Том, — сказала слизеринка.

Они не спеша вышли из гостиной. Хогвартс опустел; помимо слизеринских старост, патрулирующих школу, можно было повстречать только завхоза Прингла, который с неприязнью смотрел на учеников.

— Ты слышал о Касабланке*? — Друэлла посмотрела на приятеля. Мраморная лестница была единственным освещенным местом благодаря тускло горящим фонарям да огню возле статуи вепря.

— Конечно, — пожал плечами Том. — Говорят, мы будем сильнее воевать на Средиземном море.

— Я не про то. Ходят слухи, что мы с янки и русскими провозгласим равенство рас. Маглы хотят объявить черных обезьян равными нам, — губы Друэллы дрогнули.

Риддл задумчиво посмотрел на ступеньки. В душе он был согласен с Друэллой. Однако Том опасался, что Дамблдор мечтает сместить его с поста префекта, а лучшего повода, чем обвинение в сочувствии Гриндевальду, не найти.

— Разделимся? — предложила Друэлла. — Я пройду по первому этажу, а ты — через коридор и подземелье по малой лестнице?

Равнодушно пожав плечами, Том пошел вниз. Наверное, предложи ему Розье пройти к Запретному лесу, он отреагировал бы также спокойно. Том подошел к классу зельеварения и вздрогнул: дверь в помещение оказалась приоткрытой. Парень заглянул в щелку. К его удивлению в классе виднелась фигура Рубеуса Хагрида.

— Lumos, — прошептал Том. На конце палочки загорелся красный огонек. — Здравствуй, Рубеус, — сухо сказал он.

— Ты… Слизеринец! — Гигант с неприязнью посмотрел на значок змеи.

— Да, я действительно учусь на факультете Слизерин, — выдохнул Том, взглянув на Хагрида, как доктор на пациента. — Что ты здесь делаешь?

— Том, ты глазам своим не поверишь! — Парень, похоже, немного успокоился, поняв, что перед ним стоял Том Риддл. — Это сногсшибательно!

Изумленный Том последовал за ним, пока не остановился возле ящика. Он заглянул в него и почувствовал, как сперло дыхание. Внутри сидел паук размером с громадную собаку и клацал желваками. У членистоногого было четыре пары блестящих чёрных глаз и восемь волосатых ног, каждая размером с половину руки.

— Его зовут Арагог, — сказал Рубеус, сияя от восторга. — Когда вылупился, был не больше пекинеса!

— Это же акромантул… — неуверенно сказал Том. В третьем классе он читал об этих пауках: они, кажется, считались опасными и ядовитыми.

— Мне его подарил путешественник. Этот, как его… Скамандер! Я его осенью в Хогсмиде встретил, а он мне яйцо подарил, — охотно трепался Хагрид.

— Акромантулы смертельно опасны, — холодно заметил Том. Он, помнится, читал об этом сумасшедшем путешественнике в «Пророке». К его изумлению акромантул перестал клацать, а начал пятиться к Хагриду. Тому показалось, будто паук боится одного его вида.

— Не, не, не… Арагог не такой, — покачал головой Рубеус. — Он эта, мухи не обидит. Я тока до весны додержу его…

Том задумался. Правила требовали рассказать Диппету о непутевом Хагриде. И все же что-то удерживало Тома от такого шага. Не жалость — нет. Какое-то чувство, будто Хагрид и его акромантул могут ему пригодится.

— Ну, если до весны… — неуверенно пожал плечами Том.

— Спасибо, Том! Ты — лучший! — Хагрид сгреб в охапку слизеринца.

— Да не за что, — скривился Риддл, с трудом высвобождаясь от объятий. На душе было чувство необъяснимой тревоги. Почему, черт возьми, его так испугался акромантул Рубеуса?

*

В спальне оказалось оживленно. Риддл не удивился происходящему: за минувшие полгода разговоры его приятелей все чаще сводились к обсуждению одноклассниц. Лестрейндж, официально влюбленный в Мари Аркон, восхищался сочными коленками хаффлпаффки Эллы Боунс. Мальсибер со смаком рисовал интимные сцены Августы Энслер с Аластором Лонгботтомом. Том облачился в пижаму и, наколдовав без палочки светящийся синий шар, раскрыл заметки по древним рунам. В последнее время он увлёкся изобретением темномагических заклинаний за счет смешения египетского, латинского и кельтского языков.

— Альф, — Крэбб повернулся к кровати Блэка. — Рыжий гриффиндорец подъезжает к твоей Лу.

— Смотри, чтобы он не узнал, какого цвета ее трусики, — хмыкнул Мальсибер под смех Лестрейнджа.

Риддл с улыбкой посмотрел на черный силуэт змеи: возможно, вот-вот начнется самое интересное.

— Ну и что? — спросил Том, не отрываясь от дневника. — Вот ты хочешь, Мальси, чтобы твоя кривоногая кузина Адель осталась старой девой?

Риддл намеренно доводил Мальсибера: накануне он услышал, как Нортон назвал его «грязнокровкой». Том, поклявшийся себе, что больше не позволит называть себя этим словом, мечтал преподать ему урок.

— Заткнись, шелудивая грязнокровка! — огрызнулся Нортон.

Сработало! Том почувствовал, как участилось биение сердца. Прищурившись, он посмотрел на кровать справа.

— Ты, Мальси, кажется, сравнил меня с маглом? — вкрадчиво спросил Риддл.

— Для тебя это новость, грязнокровка? — ухмыльнулся Нортон.