Тёмный лорд (СИ)

— Ничего, — прошептала старушка. — В приюте помогут, только монетку дай. А как поправишься, уж помолись за старуху Эмму Майлз, да за упокой души старины Артура Майлза.

Живот снова пронзила боль. Прищурившись, Меропа заметила решетку. В полутьме был виден резной узор чугунных прутьев, присыпанных легкой снежной пудрой.

— Вот и пришли. Прозвони в колокольчик. Может, — старуха погладила Меропу по плечам, — еще, глядишь, да и устроишься работать в приют. Деньги не велики, а всегда-то при ребеночке будешь…

Она не помнила, как прошла через кованые ворота, пустой дворик и позвонила в колокольчик. Дверь открыла плотная женщина в фартуке.

— Закрыты… Или ты нищенка? — Она смерила недовольным взглядом лодочки на распухших ногах Меропы. — Поразвелось же вас, тварей…

— Помогите… Умоляю… — простонала Меропа. Сунув монетку в пухлые руки, она заковыляла к спасительному свету.

Прихожая выглядела бедно, но безукоризненно чисто. Ровный пол был выложен черной и белой плиткой. Пухлая женщина в дверях что-то говорила, но Меропа не понимала ее. Она плюхнулась на зеленый диван, и под шум бушевавшего за окнами ветра снова ушла в сладкое забытье.

Ее вернул к жизни странный голос. Меропа вздрогнула, и, преодолевая озноб, повернулась влево. Рядом, как в тумане, стояла невысокая худая женщина в сером халате.

— Скоро будет…. — Меропа посмотрела на нее бессмысленным взглядом. — Надеюсь, он будет похож на отца…

— Господи, она же на сносях! — крикнула женщина в халате. — Джейн, подготовьте постель во второй комнате. Я ее туда отведу.

— Не бойтесь, — продолжала она, помогая Меропе встать. — Я Ханна Коул, владелица приюта. Моя помощница миссис Роджерс вызовет доктора Рочестера. Он живет неподалеку, и у него есть телефон.

Схватки начались, едва голова коснулась валика на старой кушетке. Металлические щипцы вонзились между ног. Острая боль обожгла тело, терзая каждую жилу. Меропа не обращала внимания на слова, выкрикивая некоторые из них на змеином языке. Наконец, раздался звонкий плач. Превозмогая боль, Меропа приподнялась и вскрикнула от радости: миссис Коул держала в руках маленькое щуплое тельце. Ребенок смотрел на нее большими глазами. Глазами Тома.

— Мальчик или девочка? — пробормотала Меропа.

— Мальчик, — спокойно ответила миссис Коул. — Поздравляю вас, дорогая!

— Его зовут Том. Том Риддл, как его отца. И Марволо, в честь деда, — через силу улыбнулась Меропа. — Дайте его…

Озноб не спадал. Она медленно двигала ногой измятую простыню. Ребенок, отчаянно дрожа, инстинктивно тянулся к груди матери. Ослабевшая Меропа погладила его по головке.

— Том… Если ты однажды узнаешь, что случилось со мной, пожалуйста, прости отца… Я прощаю его. Прощаю за все.

Ребенок упрямо жался к груди. Он, должно быть, хотел есть и пытался издавать шипящие звуки. Меропа улыбнулась: малыш будет змееустом, как и все его предки. Очертания комнаты поплыли, приобретая кривые формы. Медсестра Джейн натирала руки уксусом, однако Меропа не чувствовала его. Ей чудилось, будто она сидит на берегу теплого моря и держит в руках металлическую цепь, которая была необычайно легкой.

— Сильнее, сильнее трите, Джейн, — кричала миссис Коул.

Вбежавший доктор Чарльз Рочестер на ходу сбросил усыпанное мокрыми снежинками пальто и достал из чемоданчика стетоскоп. Отстранив Джейн, он пощупал охладевшую руку Меропы и торжественно произнес:

— Безнадежно.

Миссис Коул и миссис Роджерс тревожно зашептались. Худенькая медсестра Джейн отчаянно вскрикнула. Доктор Рочестер быстро заправлял шприц, словно надеясь на чудо. Кто-то предложил вызвать полицию. В суматохе никто не обратил внимания на маленькое существо, жавшееся к груди матери, не понимая, что это груди трупа. Первое, что узнал в жизни Том Марволо Риддл, был леденящий холод мертвого тела.

========== Глава 2. Мальчик, не знавший тепла ==========

Стояло хмурое ноябрьское утро. Ледяной ветер гнал снеговые тучи сквозь рваные просветы серого неба. Если бы не промозглая мгла, в воздухе давно бы кружились снежинки. Из-за высокой влажности в груди словно стоял вязкий ком; дыхание, превращаясь в пар, смешивалось с густыми парами лондонского тумана. Том зябко поежился и постелил на бордюр выцветшее зеленое покрывало: даже легкий свитер, который он надел под темно-серую приютскую форму, не спасал от пронизывавшего ветра. Это покрывало от старого немецкого дивана Том нашел на приютском чердаке пару лет назад и с тех пор не расставался с ним.