Поезд набирал ход, и Том смотрел на мутную гладь озера. Следующие два месяца ему предстояло прожить в приюте. Минувшую неделю мальчик со страхом ожидал этого дня. Если кто-нибудь в разговоре упоминал предстоящие каникулы, у него подкатывал ком к горлу. Слушая ритмичный стук колес, он не мог читать. Том намеренно выбрал пустое купе: если бы он поехал с одноклассниками, то не смог бы слушать их болтовню спокойно. За окном мелькали раскисшие от дождей поля, и мальчик с болью подумал о том, как ему будет не хватать библиотеки, волшебных книг и летящих свечей.
Последние два месяца прошли без происшествий, хотя Тома продолжали преследовать странные мысли. Они уходили и приходили вновь — так быстро, что мальчик сам не успевал понять своих желаний. Сны, в которых являлся злой дух, снились всё чаще. Иногда за ужином Тома так и тянуло пойти снова в Запретную секцию и почитать о черной магии. Том старательно гнал прочь эти мысли, хотя чувствовал, что избавиться от них ему становится труднее, чем прежде.
«Ведь это только два месяца, — повторял как заклинание Том. — Столько же, как сейчас до первого мая». Перед глазами стоял Большой зал, украшенный в синий и бронзовый цвета: в этом году Кубок домов выиграл Райвенкло. Том набрал шестьсот двадцать семь очков, высший балл среди первокурсников, и получил от Диппета похвальную грамоту. Потом был праздничный вечер в гостиной по случаю окончания учебного года. Глядя на темно-зеленые вымпелы со змеями, Том, глотая слезы, думал о том, что не хочет уезжать.
Едва заскрипели тормоза, Том поскорее выскочил на перрон. Родители обнимали и кружили детей, которые, соскучившись, бросались им на шею. Чувствуя неодолимое отвращение, мальчик поспешил перейти барьер и скрылся в глубине вокзала. Казалось, будто даже газетные киоски ехидно усмехались его возвращению.
Тома отвлекло объявление о прибытии экспресса из Ньюкасла. К его удивлению, хлынувшая толпа побежала не к трамвайной остановке, а к газетным киоскам. Пассажиры покупали газеты и тотчас погружались в чтение, — настолько, что мужчины иногда даже забывали снять «котелки». У Тома было немного магловских денег, и он, отстояв в очереди, купил свежий «Таймс».
— «Гитлер выдвигает претензии к Польше», — с интересом прочитал он заголовок. Том вздрогнул. Хотя передовица была сумбурной, он понял, что Гитлер хочет поступить с Польшей, как с Чехословакией. Гриндевальд, несомненно, выбрал новую жертву. Том с тревогой посмотрел на промозглые облака и, продолжая читать на ходу, пошел к трамвайной остановке.
В приютской прихожей черно-белая плитка сверкала чистотой. Саму миссис Коул не было видно: она, похоже, опять заседала в кабинете с джином. Возле обшарпанного кресла Деннис Бишоп болтал с Оливером Терном. Тому не хотелось выслушивать порцию насмешек про свое возвращение, и он поскорее пошел по лестнице. Каморка была пуста, словно терпеливо дожидалась хозяина. Том задвинул чемодан под кровать и с омерзением посмотрел на латаное одеяло.
Стало темнеть, и Том пошел на ужин. Директриса холодно кивнула ему при входе в столовую. Том не ошибся: от нее в самом деле пахло перегаром. Быстро сев за стол, он с омерзением подвинул порцию водянистой манной каши. Его удивлению не было предела, когда он увидел Люси Стюарт, которая шепталась с Кэтти. Неужели ее вылечили от чахотки? Том знал, что эта болезнь иногда проходит сама, и то, что от нее умерла Лесли, а не Люси, казалось ему высшей несправедливостью. Стакан Тома внезапно лопнул в его руке, брызги разлетелись по столу. Том стиснул пальцами левое запястье.
— Боже мой, Том Риддл вернулся, — покачала головой Мэгги Пирс. — И уже начал бить посуду. — Ее лицо казалось Тому заспанным. — Живо марш в комнату!
Том с ненавистью встал из-за стола. Обернувшись, он увидел хохочущих Биггерта и Стаббса. Щеки Тома покраснели. Все-таки жаль, что, живя среди маглов, он не может колдовать под страхом отчисления из школы.
— Ба, кого я вижу! — раздался издевательский голос, когда Том подошел к двери. — Патрик Фелпс стоял в проходе рядом со своим верным вассалом Мартином Фейлом. — Прочти-ка нам псалом, Томми, да так, чтобы прям за душу брало!
— Пошел к черту, — пробормотал Том, машинально коснувшись пояса, где обычно висела палочка. Один взмах — и Патрик бы сейчас отрыгивал слизней или из его ушей торчали бы луковые отростки.
— Много возомнил о себе, кошак? — хмыкнул Патрик. — Не зарвись, падаль!
Том, развернувшись, пошел по скрипучей лестнице. Предстояло долгое трудное лето.
К сожалению, прогноз Тома оправдался. Спустившись на завтрак, он заметил, что, помимо отвратительно проваренного картофеля, дали хурму. Тому нравился ее вкус, но, увидев гниловатую мякоть, он с отвращением поморщился. Осторожно действуя ножом, Том отделил несколько кусков мякоти от кожуры и проглотил их. Липкая желтоватая жижа сразу растеклась по тарелке.
— Вот же дрянь, — раздался голос миссис Роджерс. — Только испортил продукт. — Том с отвращением посмотрел на кастеляншу.
— Там гниль, мэм, — пробормотал он.
Том не успел договорить: лицо обожгла звонкая пощечина.