Тёмный лорд (СИ)

— Ты да, — улыбнулась Миранда. — А я вряд ли. Я скоро умру, Том, — вдруг не по-детски серьезно сказала девочка. — Мне приснилось, что я умерла.

— Глупости. Это только сны. Представляешь… — Том взял комок мокрого снега. — Если бы у нас была такая палочка? Мы бы могли стать бессмертными…

Том задумался. Он попытался себе представить, что такое бессмертие. Наверное, надо сказать секретное заклинание, взмахнуть самой могущественной палочкой, и они с Мирандой поплывут к небу, как две прозрачные тени. Или… На душе похолодело… Пойдут по коридору, как два разваливающихся трупа? Хотя, идти как два трупа, казалось ему лучше, чем лежать в гробу с восковым лицом.

— … и тогда, представь, мне захотелось мороженого, — засмеялась Миранда тихим серебристым смехом. — Ты только представь, Том: было шесть утра…

Она не договорила. Смех перерос в колючий лай, и Миранда задергалась в конвульсиях. Том, не теряя времени, поддерживал ее руками. Девочка кашляла мучительно, пока не выхаркала каплю крови.

— Миранда… Миранда… — тряс ее Том, чувствуя сильные содрогания ее тела.

— Все хорошо, Том… Сейчас… — сухо прокашляла она.

Том потрогал ее щеку и почувствовал сильный жар. Колючая метель засыпала лица, наметая сугробы, и Тому казалось, будто каждая снежинка усиливает жар Миранды. Мимо, закутавшись в черно-желтые шарфы, прошли Филипп Диггори с Эллой Боунс. Глядя на этих двоих, у которых никогда не будет хрипов и кашля, Том ощутил непреодолимое желание наложить на каждого из них пыточное заклятие — такое, от которого оба долго корчились бы от боли.

*

Снежные бури продолжались до середины марта, и только затем сквозь серую пелену туч стало пробиваться солнце. К концу семестра окрестности замка превратились в талое море, подтачивающее сугробы. Походы на травологию стали опасными переходами по деревянным мосткам. Как-то раз Оливия Хорнби с подругами столкнули в воду райвенкловку Миртл Сприфингтон. Подбежавший профессор Бири починил стекла ее очков и снял со Слизерина двадцать баллов.

— Прыщавой синице это даром не пройдет, — фыркала Оливия вечером в гостиной. — Правда, малыш? — погладила она пушистика.

— И что ты ей сделаешь? — спросила второкурсница Генриэтта Вейдел.

— Не успокоюсь, пока не повешу ее очки вот туда, — задорно сказала Оливия, указав тонким пальчиком на стену возле камина. Том чуть не прыснул, представив, как маленькая щуплая Хорнби водружает трофей над камином.

Вечерами Том шел к Миранде: после похода в Хогсмид девочка часто ночевала в лазарете. Она не могла говорить много, но постоянно требовала рассказать что-нибудь о маглах. Том улыбался и пересказывал ей приукрашенные истории, так что вскоре Миранда знала почти наизусть всех драчунов и озорников томовского приюта.

— Это все западный ветер, Том, — пожаловалась Миранда, едва он вошел в больничное крыло. — В мае будет сухо, и мне полегчает. — Она лежала на кровати в сине-бронзовой пижаме и рассеянно смотрела по сторонам.

— Не ехала бы ты на каникулы, — заметил Том, глядя, как за окном лучи заходящего солнца играют в талой воде.

— Не могу, Том, — слабо улыбнулась девочка. — Я так соскучилась по бабушке. Вдруг я увижу ее в последний раз…

— Ну, что это за похоронный панегирик? Дуйзинг не говорил, что все плохо, — сказал Том, пощупав горячую руку Миранды.

— А вот сейчас, Том, ты лжешь, — засмеялась девочка. — Разве ты забыл слова профессора Лариджани? Человек всегда знает свое будущее, только боится признаться себе в этом…

Миранда не договорила. Слезы капали из ее глаз, и Том, подойдя, стал стирать их платком. Он молчал: все было понятно. Она поедет домой, и профессор Дуйзинг заберет ее в санаторий. Ловя ее рассеянный взгляд, Том понимал, что Миранда пытается запомнить эту палату, его самого и стены Хогвартса. Запомнить, чтобы в далеком санатории ей было легче умирать.

— Ты, кстати, слышала про нашего дегенерата? — спросил Том.

— Нет, — Миранда подняла голову.

Том понял, что заинтересовал ее и, улыбнувшись краешками губ, рассказал, как Хагрид попал в переплет. Второгодки из Райвенкло — Сильвия и Мэллори — все-таки скормили лазилю его мышь. Оливия Хорнби нарисовала портрет Принцессы и послала его Хагриду в виде музыкальной открытки с похоронным маршем. Слизеринцы, райвенкловцы и даже некоторые гриффиндорцы от души смеялись, глядя, как великан рыдает на подоконнике.

— Том, это ужасно, — пробормотала Миранда.

— Ну, нельзя же его ровнять по нам, — возразил слизеринец. На мгновение Том задумался над тем, как поступил бы он, если бы его мышь посмели скормить коту. Он, несомненно, отомстил бы обидчику так, что тот надолго запомнил бы эту боль.

— Том, я понимаю, что Хагрид не человек. Наверное, ловит дома на себе блох, — райвенкловка скривилась от отвращения. — И все же это жестоко.

— Он низшее существо. Лестрейндж на днях назвал его неандертальцем. Я ему сказал, — Том поспешил улыбнуться, увидев, что Миранда сухо кашлянула, — что не надо обижать неандертальцев. Это создание мыслит на уровне питека. Ему бы слово «хомо» научиться выговаривать.