Темный лорд. Заклятье волка

– Это не магия, а всего лишь ее отголосок, все равно что сравнить свет городских огней со светом звезд.

– Ну, пожалуйста, возьмите меня.

Женщина сунула ногу в пространство между валунами почти так, как купальщик сует ногу в воду, пробуя температуру.

– Так и быть, пойдем. Возможно, ты будешь полезен, – сказала она.

– Тогда пошли, пошли скорее! – Начальник священных покоев испугался собственного детского рвения.

– Сначала выслушай меня. Когда мы доберемся до места, мы с твоей сестрой проведем обряд, который позволит нам говорить с богиней. Обычно в том нет ничего опасного, однако некоторое время мы будем как будто не в себе – перейдем в мир богини, – не будем сознавать, что происходит в нашем мире. Ты будешь присматривать за нами, следя, чтобы мы не упали в воду.

Мальчик улыбнулся.

– Хорошо. Мне пойти первым?

– Ты пойдешь последним и не так сразу.

Мать достала из мешка тряпки и бечевку.

– Привяжите к коленям и обмотайте руки. Путь долгий, вы не дойдете, если не побережетесь.

Дети вслед за матерью обмотали тряпками колени и ладони. Теперь все были готовы.

Мать вгляделась в расщелину между валунами. Она вовсе не казалась какой-то особенной или достойной внимания, однако женщина опустила вниз свой мешок и полезла следом, стараясь не стукнуть лампу о камни.

– За мной. – Она обернулась на детей, и лунный свет превратил ее лицо в белую маску. Она скрылась в яме, и дети спустились следом за ней.

– Есть здесь осиные гнезда? – спросила Эли.

– Нет, – откликнулась мать, – так что самое опасное уже позади. Идемте.

Начальник священных покоев наблюдал в своем видении, как они ползут по низкому тоннелю, который привел их в небольшую пещеру, где мать смогла бы стоять, только сгорбившись. Пещера была в длину шагов двадцать, и в конце их снова ждал темный лаз. Они двинулись к нему в свете лампы, мечущемся по стенам. Скалы были неровные, и идти по камням было не так-то просто, поэтому двигались они медленно.

Каменный коридор, в котором они оказались теперь, сначала резко пошел под уклон, но тут же превратился в длинный тоннель с едва заметным наклоном. Детям пришлось согнуться пополам, а их мать ползла на четвереньках. Карас замыкал процессию. Он обернулся назад. Тени в свете лампы как будто вытягивались, пытаясь уйти от них, а в следующий миг сжимались и цеплялись за них, словно жадные руки, силившиеся затянуть его в прошлое. Начальник священных покоев снова стал маленьким мальчиком, уже не столько сторонним наблюдателем, сколько участником событий, снова вернувшимся в те времена, когда он был просто Карас.

Всякая разобщенность исчезла. Ему было десять лет, он уже воображал себя великим чародеем, а тени были волшебным плащом, который он мог набросить на себя и исчезнуть. Он вспомнил одну сказку, которую рассказывала мать. «Плащ, сшитый из куска ночи». Может, размышлял он, ему удастся стать чародеем, тогда он сам возьмет ножницы из лунного света, отправится на небо и принесет матери отрез темноты, из которого она сошьет плащ иголкой из звездного света. Он нисколько не боялся, он был весь в предвкушении, зато сестра совсем побледнела и не произносила ни звука. Он не понимал ее. Если мать говорит правду, то Эли идет, чтобы получить великий дар. Почему она так боится?

Они нагибались и ползли на четвереньках, шли и протискивались по каменным коридорам много часов. Кое-где на стенах попадались рисунки: месяц и звезда, символы Гекаты, богини-покровительницы Византии, как в старину назывался Константинополь. Теперь город поклонялся Христу, однако многие жители все равно находили время для прежней богини, особенно в трудную минуту или же когда требовалось узнать будущее. Но эти рисунки сделали не обычные просители. Даже если бы кто-то из них нашел вход в пещеры, он ни за что не осмелился бы пойти дальше. Рисунки, сделанные охрой, оставили многие поколения жриц богини, которые никому не рассказывали о тайных ходах и сами являлись сюда только за тем, чтобы получить пророчество.

– Что это такое?

Они остановились отдохнуть, и Карас увидел рисунки на стенах, простые грубые линии, но явно сделанные рукой человека.

– Старинные символы нашего рода, – сказала мать, – сохранившиеся с прежних времен.

– Их сделали воины-волки?

– Или же кто-то, очень похожий на них.

– Они поклонялись богине?

– Этого я не знаю, Карас. Богиня имеет множество обличий, перед разными людьми она предстает по-разному.

– Как это?

– Ее называют Изидой, ее называют Гекатой. На севере считают, что она вовсе не женщина, там ее зовут Одином, Вотаном или Меркурием.

– Как же она может быть и женщиной и мужчиной одновременно?

– Но даже люди выглядят по-разному, когда ты подходишь к ним со спины или же глядя в лицо. А теперь представь, сколько образов может принять бог.

– Она божество. Она может делать все, что ей угодно. Именно это и делает бога богом, – вставила Эли. – Боги изменяют мир вокруг себя согласно своим желаниям.

– В таком случае император Константинополя тоже бог, – сказал Карас.

– В какой-то мере, – согласилась мать.