Темный орден

Он снова бросился на меня, и я здорово пожалел о том, что недооценил противника. Да, тело его на фид было немощно, но Тьма — тот самый кусочек силы, которым он научился управлять и который все еще держал под контролем — Тьма укрепляла его и, казалось, сделала все кости крепкими, как титан.

Старик прыгнул на меня, словно кошка. Краем глаза я заметил крутившиеся вокруг него смерчики Тьмы, а в следующий миг взвыл от боли. Его руки преобразились, действительно стали похожи на кошачьи лапы, и он полоснул меня длинными когтями, сотканными из Тьмы.

Грудь обожгла боль от трех глубоких порезов, а второй рукой-лапой, он попытался схватить меня и прижать к полу. Да, лучше бы я все же приоделся… Эти когти раздирали человеческую кожу только в путь.

Он замахнулся снова, но я отбил удар и, приподнявшись, зарядил ему с левой руки. Не так сильно, как хотелось бы, но все же родовой дар Оболенских упрощал задачу. Нависший надо мной старик отлетел назад с хрипом — я двинул ему в район солнечного сплетения.

Мы вскочили на ноги одновременно, и я снова поразился его прыти. И лишь сейчас, всмотревшись повнимательнее, понял, что все его тело окутывала тонкая сеточка Тьмы, словно он с ее помощью создал себе подобие экзоскелета. Вот что его укрепляло и позволяло держаться в бою.

— Она вас теперь не отпустит, — тихо сказал Вергилий. — Вы для нее слишком ценны. Она слишком много поставила на вашу карту.

— Знаю.

Я заставил себя остановиться. На миг ангел на одном плече победил. Я не хотел убивать Вергилия, не хотел смерти Луция. Да даже Дашкову мне было жаль, хотя она. Конечно, была девкой с долбанцой. Должен быть какой-то способ. Должен…

Но я замешкался. Не заметил, как Вергилий поднял позади меня останки той роскошной кованой люстры и направил в меня. Удар — я даже вскрикнуть не успел — только увидел, как из моей груди выросло что-то длинное, острое… И с острого наконечника этого декоративного штыря капала кровь. Моя кровь.

— Простите, Владимир, — сухо сказал Вергилий. — Эребус был прав. Я не могу рисковать Орденом, это сотни жизней. Только ваша смерть позволит предотвратить катастрофу.

Почему-то меня все еще держали ноги. Я не мог говорить, и внутри меня явно что-то повредилось не на шутку. Казалось, еще немного, еще минута — и я умру.

Люстра накренилась назад, и штырь вышел из меня. Тут же стало еще больнее. Настолько больно, что я не мог ни дышать, ни говорить. Перед глазами все начало плыть, все налилось алой пеленой…

Я видел, как Вергилий приближался ко мне, обнажая те самые смертоносные когти. В его взгляде не было ни ненависти, ни презрения — только сожаление и разочарование. Он остановился в шаге от меня, и подошвы его ботинок задели лужу крови, что из меня вытекла. Я рухнул на колени, не в силах стоять прямо. Но не терял сознания…

«ТЫ ИЛИ ОН!» — воскликнула Тьма. — «ВЫБИРАЙ! СЕЙЧАС!»

Примоген занес руку, чтобы нанести последний удар.

Не знаю, откуда родилась эта идея — Тьма точно ее не подавала. Я метнул взгляд на кровь, которую пролил — и одним жестом, в который вложил остатки сил и воли, поднял всю ее в воздух. Кровь — это носитель силы, ее сосредоточие… Я лишь высвободил все, что в ней было, а сама кровь уже была на свободе…

— Ааа!

Вергилий истошно закричал, когда поднявшаяся в воздух кровь метнулась к нему и залепила ему глаза. Загустевшая, впитавшая Тьму, она вцепилась в его лицо и горло, словно прожигая кислотой. Старик убрал когти и инстинктивно ухватился руками за лицо, пытаясь отодрать этот колдовской гудрон. Но не мог.

«Воля», — подсказал Тьма. — «Продолжай использовать волю. Вся твоя сила подчиняется ей. Просто направь ее куда следует».

У меня уже не было сил подняться. Но я последовал совету этого бархатного голоса. Собрал клубочек Тьмы и придавил им Вергилия так, что тот потерял равновесие и рухнул, продолжая корчиться и скулить. А затем подполз, держась за сквозную рану. Черт, почему я все еще был жив? Это же не кино… Я уже по всем пунктам должен был испустить дух.

Я дополз до Вергилия, оставляя багровый кровавый след. Старик почти перестал корчиться, но я чувствовал, знал каким-то непостижимым образом, что ему осталось совсем немного. Привалившись к нему, я сомкнул руки на его шее, и моя собственная кровь, облепившая ему лицо, почуяв хозяина, начала тянуться ко мне обратно…

«Порежь. Так будет быстрее и легче. Хоть ногтем».

Уже плохо соображая, я огляделся по сторонам. Ничего острого, кроме… я отцепил булавку, приколотую к лацкану сюртука Вергилия. Быстро кольнул… И не успел даже отбросить ее в сторону, как инстинкт, мой собственный темный дар, захватил меня.

Я вцепился ему в горло, вбирая в себя все, что мог. Тьму, остатки собственной крови, родовую природную силу Вергилия — оказалось, изначально он был пиромантом. Голова закружилась в жуткой эйфории. Сила входила в меня, смешивалась с моей кровью, а я продолжал «пить» ее, потеряв голову от жажды. Лишь когда последняя капля Тьмы покинула тело старика, я оторвался от него — одновременно опустошенный и наполненный, удовлетворенный и усталый, как после хорошего марафона с Феодорой…