Темный оттенок магии

На самом деле Келл хотел сказать: «Я тебя туда не пущу». Вопреки своему названию – «Благодатные воды», – таверна превратилась в притон, полный подозрительных личностей.

– Да брось, – отмахнулся Ри, снова переходя на шутливый тон. – Возьмем Перси с Мортимером, переоденемся стражами…

В эту минуту кто-то кашлянул, Ри и Келл обернулись и увидели в дверях короля Максима.

– Сэр, – сказали они в один голос.

– Мальчики, как продвигается учеба?

Ри бросил на Келла предупреждающий взгляд.

– Потихоньку. Мы как раз закончили, – спокойно проговорил Келл.

– Хорошо, – кивнул король и достал письмо.

Келл и сам не думал, что ему так сильно хочется выпить вместе с Ри, пока не увидел конверт и понял, что ничего не получится. Он искренне расстроился, но не подал вида.

– Нужно доставить послание нашему могущественному соседу, – продолжил король.

Грудь Келла сжалась от странного, хорошо знакомого страха, смешанного с интересом. Страх и интерес всегда были неразрывны, когда дело касалось Белого Лондона.

– Конечно, сэр.

– Холланд принес вчера письмо, но не смог дождаться ответа, – пояснил король. – Я сказал, что отправлю его с тобой.

Келл нахмурился.

– Надеюсь, все хорошо? – осторожно спросил антари.

Ему редко удавалось узнать содержание королевских посланий, но он улавливал суть: переписка с Серым Лондоном давно превратилась в простую формальность, поскольку между городами было мало общего, а вот с Белым Лондоном постоянно шел напряженный диалог. Их «могущественного соседа», как король Максим назвал другой город, раздирала на части жестокая борьба за власть: имена в конце королевских писем менялись с пугающей быстротой. Проще всего было просто прекратить переписку с Белым Лондоном, пришедшим в упадок, но Красный не мог да и не хотел этого делать.

Его жители чувствовали себя ответственными за погибающий город. И они действительно были отчасти ответственны за его положение.

В конце концов, именно Красный Лондон принял решение изолироваться, после чего Белый оказался в ловушке между Красным и Черным. Ему пришлось в одиночку ограждать себя от обезумевшей магии и сражаться с черной чумой. Это решение много столетий не давало покоя королям и королевам, однако в ту пору Белый Лондон был сильным – даже сильнее Красного, и монархи Красного Лондона считали (по крайней мере, на словах), что другого выхода не было: только так все три мира могли выжить. Они были правы и неправы одновременно. Серый Лондон впал в тихое забвение, а Красный не только выжил, но даже процветал. Белый же изменился безвозвратно. Некогда блистательный город погрузился в пучину хаоса и войн, кровопролития и насилия.

– Все как нельзя лучше, – ответил король, протянул Келлу записку и вышел из комнаты. Келл шагнул за ним, но Ри вдруг схватил его за руку.

– Пообещай, – шепнул он еле слышно, – что вернешься с пустыми руками.

Келл замялся.

– Обещаю, – наконец сказал он.

«Сколько раз я произносил эти слова?» – думал Келл, доставая из-за воротника тусклую серебряную монету.

Возможно, хоть в этот раз он сдержит обещание.

II

Келл шагнул через дверь в другой мир и тут же поежился. Красный Лондон исчез, а вместе с ним пропало и тепло. Сапоги ступили на холодный булыжник, изо рта вырвалось облачко пара, и Келл поспешно застегнул камзол – черный с серебряными пуговицами.

«Прист ир эссен. Эссен ир прист».

«Сила в равновесии. Равновесие в силе». Девиз, мантра и молитва. Эти слова, написанные на королевском гербе Красного Лондона, можно было встретить всюду: и в домах, и в магазинах. В мире Келла люди не считали магию неисчерпаемым ресурсом. Ею пользовались, но не злоупотребляли, обращаясь с нею почтительно и осторожно.

В Белом Лондоне бытовали совсем другие представления.

С магией здесь не обходились на равных – ее покоряли, порабощали, контролировали. Черный Лондон впустил в себя магию, которая взяла верх и поглотила его. Памятуя о падении этого города, Белый Лондон выбрал противоположную тактику: он пытался подчинять силу всеми возможными способами. «Сила в равновесии» стала «Силой в господстве».

Но когда люди стали пытаться подчинять себе магию, она начала сопротивляться, сжиматься, зарываться в землю, чтобы до нее нельзя было добраться. Люди скребли ногтями поверхность мира, пытаясь выкопать хотя бы немного магии, но ее было очень мало и становилось все меньше – так же, как и людей, стремившихся ее отыскать. Казалось, магия решила взять своих поработителей измором и медленно, но верно добивалась цели.

У этой борьбы оказался также побочный эффект, из-за чего Келл и назвал Белый Лондон белым: все в городе и все его жители и днем и ночью, и летом и зимой выглядели бледными, словно были покрыты пеленой, тонким слоем то ли снега, то ли пепла. Здешняя магия, озлобленная и алчная, погребла под собой жизнь, тепло и цвета, высосав из этого мира все соки и оставив лишь бесцветный распухший труп.