Темный пакт

Тайный советник — Безбородко или Ушаков. Скорее всего, Александр Александрович: Волынский протекторат — его родная вотчина. Пусть даже этот… этот ублюдок находится в десятке потенциала русских одержимых, стал бы граф сразу с ним общаться напрямую, еще и без обиняков высказывать заинтересованность? Одержимые, тем более не на территории метрополии, — прерогатива ФСБ, и вмешательство Канцелярии уже выглядит странно.

Да пусть даже по потенциалу этот ублюдок самый способный в мире одержимый — не стал бы Безбородко вмешиваться. Адепты темных искусств — сильное, но зачастую одноразовое оружие. Никто еще не смог научиться полностью использовать свой потенциал, сохранив при этом разум.

Не стал бы граф иметь с ним дело. Просто так не стал бы.

Значит, с ним может быть связано что-то еще. Теперь вопрос. Если это действительно так, стоит ли игра свеч?

Безумная догадка ударила вдруг, словно хлыстом, яркой вспышкой озарения. Двенадцать лет назад, на ее последнем балу у государя-императора. Глупая, но отчего-то запомнившаяся ей шутка канцлера Корбелова. Тогда Анна не придала услышанному значения, но случайно брошенная фраза глубоко запала в память и даже сейчас звучала как вживую.

А если… да нет, не может быть. Но если… если это действительно так, можно будет отдать ему Анастасию. Кровного родства у них нет.

«Ты готова поставить на карту все? — спросила сама себя княгиня. — Это была шутка. Всего лишь глупая шутка», — вместо ответа подумала Анна Николаевна.

«Игра стоит свеч», — после недолгого раздумья безоговорочно решила княгиня.

Сейчас, чтобы просто остаться на месте, ей надо бежать в два раза быстрее. Максимум, что у нее есть, — еще десять, пусть даже пятнадцать лет. Не больше.

Николай и Александра, а тем более Анастасия, не справятся. Ни по отдельности, ни тем паче вместе. Их просто сожрут — слишком много у рода Юсуповых-Штейнберг «союзников». Видеть, как угасает или даже исчезает собственный род, — страшная пытка. Поэтому, если есть хоть маленький шанс вырваться из безумной карусели, надо рискнуть и попробовать.

Если это была не шутка.

Пух! Дробный, не прекращающийся уже четверть часа перестук ударов пресек звонкий шлепок — сириец наконец атаковал, причем издевательски. Худое тело подростка после оплеухи сложилось, как потерявшая нити управления кукла, и отправилось в полет.

Анна Николаевна даже поморщилась, когда прокатившийся по полу подросток, полностью потерявший ориентацию, врезался в гребной тренажер. Поморщилась, правда, княгиня от того, что в полете бледный юноша снес кадку с ее любым фикусом.

Несколько секунд подросток лежал на полу, после чего попробовал подняться. Для того чтобы продолжить наблюдать за ним, Анна вынуждена была сделать небольшой шажок вперед. Ошеломленный юноша между тем подтянул под себя колено, со стоном — беззвучным, но Анна чувствовала его, подогнул локти и попытался встать. Почти получилось. Опорная рука поехала, и он упал, ударившись лицом о пол.

Княгиня было презрительно дернула уголком губ, но юнец после падения перекатился и плавным движением поднялся — видимо, вернув себе контроль над телом и ориентацию в пространстве. В этот момент он поднял взгляд, смотря прямо на княгиню.

Растрепанные светлые волосы, прищуренные глаза, алые кляксы крови на щеке и подбородке. Внешне Анна сохранила невозмутимость. Но сердце словно попало в сжимающиеся щупальца тисков.

Перед ней стоял Петр — точь-в-точь как двадцать лет назад, когда он дрался за нее на дуэли в первый раз. Год ненависти и три — еще более ранящего безразличия не смогли убить воспоминания. Этот… этот, между тем, не отводя взгляда, сделал пару шагов и неожиданно поднял кадку с фикусом. Когда он отвернулся, разворачиваясь к сирийцу, княгиня вздрогнула — словно нить порвалась со звоном.

«Он эмпат», — поняла она вдруг со вспышкой ярости. Причем эмпат неопытный, сырой, но невероятно высокого уровня, а значит… значит… Порывисто отвернувшись, Анна Николаевна пошла, почти побежала прочь. Она даже не заметила, что на перилах остались оплавленные отметины от ее рук.

Покинув фитнес-зал и миновав холл спортивного комплекса усадьбы, едва скрывающая ярость княгиня направилась через парк к главному зданию. Не обращая внимания на услужливого управляющего, она практически бегом поднялась по лестнице и направилась в свои покои. Туда, где находился ее второй, личный рабочий кабинет.

Проходя через гостиную, она шагала уже не так быстро. Прогулка по парку помогла собраться с мыслями и привести в порядок эмоции. Относительно — невозможно сразу укротить бурю, тем более пламенеющую — княгиня была мастером огненной стихии.

Жан-Поль — проверенный и совсем недавно нанятый мальчик из эскортного агентства, эмпатом, к его сожалению, не был. А опыта общения с княгиней ему недоставало — потому что внешне она обуревающих ее чувств не выказывала. И еще он не видел ее пламенеющего взгляда, подойдя со спины.

— Ma chérie,[1] когда же мы наконец…