Темный пакт

Ну, раз леди только «за», потом пусть не расстраивается. И я рассказал кратко предысторию о полицейском, обращающемся к господину в смокинге и цилиндре, мочащемуся с моста в Темзу. И только сделав паузу — по взгляду удостоверившись, что этого анекдота смуглянка не слышала, привел финальный диалог:

— Sir, you mustn’t do that! — I fucked you! — Sir, but the law… — I fucked your law! — Sir, but our queen… — I fucked your queen! — Oh, my Lord!

Сразу после последней фразы все рассеянное внимание партнерши обратилось на меня, а во взгляде уже читалось некоторое уважение. На русском диалог прозвучал бы примерно так: «Сэр, вы не должны этого делать! — Имел я тебя! — Сэр, но законы… — Имел я законы! — Сэр, но наша королева… — Имел я твою королеву!»

Самый сок этого чисто английского анекдота в том, что последующее восклицание «Oh, my Lord» в данном случае можно трактовать двояко — и как эмоциональное «О господи!» и как обращение «О мой король!».

— И какие же твои преимущества раскрывает этот занимательный рассказ?

— Его главным героем может быть только мужчина, — улыбнулся я.

Симона де Бовуар свой «Второй пол» здесь точно не написала — видимо, в обществе, сохранившем и преумножившем традиционное преклонение мужчин перед женщинами, в феминизме не было нужды. Так что не готовая к столь коварному удару смуглянка даже с ритма сбилась, едва не наступив мне на ногу.

— Преклоняюсь перед твоей смелостью. Не могу только понять, отвага это или слабоумие.

— Несколько лет — небольшой срок. Поживем — увидим, — легко ответил я, подмигнув.

Музыка венского вальса понемногу стихала. Отпустив черноволосую красавицу из танцевальных объятий, я галантно поцеловал ей руку — сейчас особенно четко ощущая множество направленных на меня взглядов.

— Oh, my Lord! — с придыханием, явно дурачась, воскликнула смуглянка и тут же исполнила глубокий реверанс.

Я при этом кожей ощутил, как беззвучно ахнула толпа. Вот она, та самая закладка. «В нашем деле совпадений не бывает». Думаю, для того чтобы я оказался в зеленом коридоре аэропорта в то самое время, когда там проходила голубоглазая красавица с волосами цвета воронова крыла, у которой в телохранителях ходит непальский гуркх, работали десятки, если не сотни человек из секретных служб российского государства.

Дальнейший бал запомнился только ощущением витрины. Я был словно зверь в зоопарке, которого осматривали, приценивались и обсуждали. После бала нас с Зоряной на уже знакомом лимузине отвезли в отель. «Гранд Будапешт», лучший в городе.

Отвезли не из-за того, что хотели подарить комфорт люкс-класса, а потому что в заведении подобного уровня, как и в окрестностях, полностью отсутствовали камеры, обеспечивая гостям частную жизнь.

Когда восторги Зоряны при осмотре номера утихли, она собралась было в ванную, освобождаться от боевой, то есть бальной, раскраски. Но я жестом остановил девушку и подошел к проигрывателю.

Шостакович свой Второй вальс, известный во всем мире как Русский, в этом мире, к моей радости, написал. Когда зазвучала чарующая с первых нот музыка, Зорина застыла, не в силах поверить в происходящее.

— Зоря, все очень просто, — подошел я, заключая девушку в объятия. — В вальсе партнер и партнерша выполняют одинаковую последовательность движений, с разницей в один такт…

До пятнадцати лет — в своем мире, я занимался бальными танцами. Вообще любой мальчик в мире бальных танцев — предмет повышенного внимания: гендерный перекос значителен, поэтому к женскому интересу я привык значительно раньше сверстников. Результатов достиг, не без этого. В танцах конечно же: успешно ездил на соревнования по всему миру, на радость и себе, и родителям, обеспечившим мне подобную возможность.

Закончилась бальная сказка темным промозглым вечером, когда я очень смачно отхватил от гопников в колодцах петроградских дворов, по которым возвращался к метро, после того как проводил домой девушку с романтической прогулки. Причем меня не только избили, но и хорошо покуражились. Шок от произошедшего, а еще больше от собственного бессилия что-либо изменить в тот вечер был настолько велик, что танцы я забросил на много лет, а через три дня, когда смог нормально вставать с кровати, полез в интернет искать ближайшее место, где меня научат качественно бить других людей.

Зоряна, кстати, оказалась на диво способной ученицей — уже через четверть часа мы кружились с ней по гостиной, и я смотрел в блестящие от возбуждения и радости глаза.

Нельзя, наверное, так поступать — слишком больно ей будет возвращаться обратно в свой мир. Но сейчас я имел возможность подарить ей хотя бы несколько минут счастья и просто не мог этого не сделать.

В какой-то момент пространство вокруг вдруг растянулось, сливаясь взвесью смешанных красок, и я почувствовал, что падаю. В последние несколько секунд перед тем как заснуть, понял — газ или что-то другое, усыпившее меня как общий наркоз от анестезиолога.