Темный. Плохой. Дикий (ЛП)

— Чертова тонна этого дерьма. Должно быть, он рисовал всю ночь.

— Точно его?

Он покачал головой, будто я была чертовой идиоткой.

— КаДже, как и всегда. Тот еще самоуверенный ссыкун.

— Где на этот раз?

— Рядом с продуктовым магазином Али и еще один на одном из скейт-пандусов. О, и большая картина в гаражном блоке у первого здания Ист-Веил. Сделал снимки для файла. Смотри, если можете подключить поддержку сообщества по этому поводу, надеюсь, они запрут его обратно.

Он протянул мне цифровую камеру, и я пролистала снимки на экране предварительного просмотра. Та, что была у продуктового магазина, была темной. Зазубренные прутья решетки скрывали сгорбленную фигуру с руками на голове, скрученными таким образом, что это напомнило мне «Крик» (примеч.: картина Эдварда Мунка). Она не была похожа на другие граффити, которые я видела в Ист-Веил. По большей части это были имена — кричащие и любительские. Эта была чем-то другим. Я увеличила изображение подписи в нижнем углу. КаДже.

— Я же говорил, — сказал Эрик. — Это точно Джексон.

Я перешла к следующей фотографии.

Очертания тела с места преступления были нанесены на скейт-рампу. Мультяшное, но ужасное. Ист-Веил убивает. И снова КаДже.

— Неплохо, не правда ли? — небрежно заметила я.

— Неплохо? Это чертово бельмо на глазу.

— Никаких камер наблюдения?

— Он знает, где они. Ничего не засняли, а даже если и что-то поймали, он носит капюшон. Ни хрена не докажешь. Видели ту, что у гаражей? Я ничего не понял. Чертов вандал.

Я пролистала несколько снимков, пульс бешено забился при воспоминании об этом месте. Кровь застыла в жилах, когда я осмыслила увиденное, чувство вины и смущения, и что-то неопределенное прошло сквозь меня. На изображении была Кейси. Должна была быть. Большая черная собака, обозначенная зигзагообразными линиями, застыла в прыжке, задрав вверх хвост. Красные и фиолетовые буквы на всю высоту гаражных ворот. Спасибо.

Спасибо.

Дерьмо.

Я чувствовала, как горят мои щеки.

— Да это просто насмешка, не так ли? — рявкнул Эрик. — Уйдет несколько часов, чтобы отмыть все, в этом квартале бюджет уже ограничен.

— Кто-нибудь еще видел это?

— Пока нет. Пришел сначала к тебе. Надеюсь, ты сможешь усмирить этого маленького придурка.

Я улыбнулась, что было пустой маской.

— Сделаю все, что в моих силах.

Я загрузила первые две сцены в архив Ист-Веил.

Третья там так и не появилась.

***

Я провела ланч за работой, проверяя свои заметки со встречи с Ханной Джексон. Ее обычное придирчивое бахвальство исчезло, оставив вместо себя курящую оболочку женщины.

— Он доберется до меня, — сказала она, — он проберется сюда и доберется до меня.

Она ничего не сказала о собаке, ни единого слова. Только то, что ее сын был чудовищем, и был им с самого рождения. Будто дети всегда рождаются злыми. Детей лепят их родители, я видела это тысячу раз в тех местах. За время, проведенное с ней, я боролась с желанием задать множество вопросов, и все они вертелись у меня на языке. Вопросы о Каллуме, о собаке, о его тюремном сроке… Разумеется, я ничего не спросила, кроме того, что было необходимо для выполнения моей работы.

— Мне нужна охрана, сигнализация, дополнительные замки. Мне нужны решетки на окнах и один из тех огнеупорных ящиков для почты. Лучше установите все, а то я обращусь в газеты!

Я заверила ее, что сделаю все возможное. В последнее время я часто этим занимаюсь.

— И вы уверены, что он представляет для вас опасность, миссис Джексон?

— Он убьет меня, если у него будет шанс! Я буду мертва! У него крутой нрав. Такого темперамента вы еще не видели!

Но я видела. Не могла перестать думать об этом. Не могла перестать думать о нем.

Черт, мне нужно было отвлечься.

Я проверила свой профиль на Edgeplay (примеч.: В БДСМ это обозначение активности, когда участники осознают риск, что могут пострадать (как физически, так и эмоционально), но сознательно идут на это). Пять новых сообщений. Пара идиотов с шуточками, какой-то парень из Манчестера и кое-кто, с кем я встречалась раньше. Я покраснела от воспоминаний. Номер в отеле в Кенсингтоне и слишком много вина. Он был хорош, но груб, а я была беспечна. На самом деле я была безрассудна. Глупа. Он чертовски хорошо меня трахнул, но синяки не сходили еще несколько дней, а после чрезвычайно рьяной попытки фистинга понадобилась помощь неотложки. Я сжала ноги от этой мысли. Блядь, ой.