Темный поцелуй

Вскочив, Анья схватила свою рубашку и, разорвав ее пополам, забралась обратно в постель и перевязала Люсьену бок.

– Давай же, Цветочек. Согревайся, ну ради меня!

Он не ответил.

Он напоминал почерневшую глыбу льда. Даже от простого нахождения рядом с ним соски Аньи затвердели, а кожа покрылась мурашками. Но то не были признаки возбуждения. Она натянула на них с Люсьеном покрывала, чтобы сохранить тепло, и следующий час провела, просто разговаривая с ним, пыталась отвлечь и успокоить и его, и себя.

– Тебе необходимо поправиться. Жизнь без тебя будет совершенно скучной. Я тебе когда-нибудь рассказывала, как несколько месяцев наряжалась подростком и ходила в среднюю школу? Десятилетиями я не знала, куда себя деть, а потом мне в голову пришла эта забавная мысль, ну, я и решила: почему бы нет. Знаешь, как весело было кидаться едой в столовой и ссориться с девчонками? А на выпускном я включила поливальную противопожарную установку.

Анья замолчала, надеясь на ответ, но Люсьен не отреагировал.

– Но я не все время была оторвой, ты не думай, – продолжила она. – Ты бы мной гордился. От одного тупого козла забеременела милая маленькая глупышка, целовавшая землю, по которой ступала его нога, а он обозвал ее шлюхой, подстилкой, продажной девкой – ну, знаешь, всеми теми прозвищами, что дают женщинам развратные мужчины. Как-то давно я пообещала себе никогда не насылать на других проклятие. Как нам с тобой отлично известно, это отвратительно. Но его я прокляла вечной эрекцией – просто не смогла удержаться. Что бы он ни делал, у него не получалось от нее избавиться.

Тело Люсьена наконец начало расслабляться, дрожь поутихла, и он издал… смешок?

Подбодрившись, Анья поспешно продолжила:

– А однажды я заявилась на бал-маскарад в костюме чертовки. Сейчас-то это не кажется чем-то из ряда вон выходящим, но тогда на дворе был 1819 год, и я, должна тебе признаться, наделала переполоху. Когда я предложила хозяину вечера продать мне душу, он попытался заколоть меня столовым ножом.

– Анья, – простонал Люсьен.

Ох, благодарение богам.

– Все будет хорошо, малыш. Я здесь, я здесь. – Она чмокнула его в липкий висок.

Он поднял веки:

– Анья?

– Я рядом, любимый. – Она поцеловала его подбородок, продолжая гладить руками тело. Теперь ее цель заключалась не в том, чтобы согреть его, но пробудить желание, чтобы он посодействовал ей в задуманном.

– Где мы? – Он обвел комнату остекленевшим взглядом.

Анья не хотела, чтобы он думал. Ни про окружающую обстановку, ни про случившееся в пещере, ни про будущее. Он слишком благороден и, находясь в здравом уме, может оттолкнуть ее. Предпочтет, чтобы она сохранила свободу, а не привязала себя к нему, несмотря на то что это может дать ему требующиеся силы.

– Я люблю тебя, – прошептала она ему на ухо, лаская теплым дыханием. – Очень сильно люблю. А то, что едва не утратила тебя… я этого не вынесу.

– Боги, Анья. Я и не думал, что услышу от тебя эти слова. – Он заключил ее в объятия, притягивая как можно ближе к себе. Когда ее голова потерлась о его поврежденную кожу, он зашипел.

– Прости. – Она сдвинулась в сторону. – Мне очень жаль.

– Скажи это еще раз.

Она поняла, о чем он просит.

– Я люблю тебя, Люсьен, и хочу быть с тобой. Во всех смыслах. – Приподнявшись на локте, она всмотрелась в его лицо. – Понимаешь, о чем я говорю?

Хотя он был совсем слаб, его член гордо уткнулся ей в бедро – длинный и набухший. Он понял.

– Анья…

Она прильнула к его губам, не дав ему времени запротестовать. Ее язык поглаживал его язык, впитывая его мужественность.

– М-м-м, – простонала она, обхватывая сильными пальцами его плоть и принимаясь ласкать ее.

Люсьен застонал.

– Больно?

– Так приятно. – Подхватив ее под ягодицы, он втянул ее на себя, чувствуя, что часть ее энергии уже просочилась в него. Густой аромат роз окутал комнату. Внезапно Люсьен остановился. Его пальцы тисками впились ей в бедра. – Нет, Анья. Мы не можем этого сделать.

– Можем и сделаем. – Она пощекотала пальцем головку его пениса, и Люсьен дернулся. – Так или иначе, я заставлю тебя проникнуть в меня. Этой же ночью.

Обнажая зубы, он изогнулся навстречу ее прикосновению.

– Нельзя. Это плохо для тебя.

– Позволь мне самой решать, что для меня хорошо, а что плохо. – Прикусив мочку его уха, она потянула ее. – Не принуждай меня умолять, что хочу почувствовать тебя внутри, глубоко, жарко, скользяще. Пожалуйста, не…

– Анья! – взревел он. Намотав волосы на кулак, притянул ее голову к себе для еще одного жгучего поцелуя. – Не проси. Не останавливайся.

Их языки сражались, она терлась лоном о его плоть, впервые в жизни не беспокоясь о том, что в нее могут проникнуть. Она сама этого хочет. Отчаянно.

Анью захлестнула страсть. Страсть к этому мужчине, и никакому другому. В ней бушевал темный голод, чувственный и дикий, почти хаотичный и, несомненно, прекрасный.

– Я хочу всегда быть с тобой.

– Да, да. Да! – Говоря это, Люсьен яростно укусил ее губы. – Мы не пойдем до конца.

Он попытался сесть, но она повалила его обратно.