Темный прилив

Хорошо хоть, портал оставался в целости и сохранности. Ренд и Мэйм Черноруки пережили битву с Гул’даном и сражение с флотом Альянса, а с ними немало орков их клана. Гонец от братьев нагнал Орду на пути от Каз-Модана, и Оргрим передал с ним приказ братьям присоединиться к отрядам их клана у портала. Верховный все еще не слишком доверял Чернорукам, но те доказали преданность Орде, а кто лучше них, сильных, испытанных воинов, справится с защитой ворот? Конечно, сам Оргрим и не думал убегать туда, даже в случае поражения.

Верховный снова кивнул ограм и пошел вниз по склону, спеша к равнине и битве, ожидавшей там.

Орочья атака застигла Альянс врасплох. Как Оргрим и рассчитывал, люди ожидали долгой осады, рассчитывая взять орков измором и отлавливать тех одиноких бедолаг, кто дерзнул бы высунуться за пределы защитного кольца скал, окаймлявших Черную Гору. Поэтому никто отражать нападение не готовился.

— Орки! — завопил солдат, мчащийся со всех ног к Лотару и его штабу. — Они нас смяли!

— Что? — воскликнул Лотар.

Пришпорил жеребца, поскакал по сумрачной долине, где располагалась основанная масса сил Альянса. Туралион поспешил следом, за ним — остальные.

Уже издали командир услышал шум битвы, а вскоре и увидел врагов: вроде орки, но огромные, толсторукие, крепконогие, волосы остроконечными пучками торчат над головой наподобие птичьих гребней или гривы. Никогда таких раньше не видел. И бездоспешные, только повязки набедренные, наплечники да косматые сапоги. Дрались как безумные, рубили, резали, кололи все, до чего только дотягивались. Растатуированные, иззубренные куски металла, костей и вообще непонятно чего вдеты в уши, ноздри, брови, губы и даже соски — безумные дикие варвары! Люди разбегались перед их яростью.

— Утер! — закричал Лотар, и тот сейчас же выехал вперед.

Командир указал мечом на странных орков, и паладин взмахнул рукой, призывая орден Серебряной Длани атаковать. Надел шлем, занес боевой молот. Закричал:

— Во имя Света Небес! Эти твари заслужили смерть! Смерть!

Сияние разлилось вокруг Утера, окутало его молот. Конь понес в схватку, могучий удар светоносного оружия раскроил орочью голову.

Над долиной всегда висели низкие свинцовые облака, напитанные сажей, пробивавшийся сквозь них свет казался кровавым. Всегда, но не сейчас. Вдруг облачная завеса раздвинулась и луч ослепительного света пал на Утера, вторгшегося в строй Орды. Паладин словно превратился в воплощенный свет, чистый, устрашающе безжалостный, слепящий, и каждый его удар разил без промаха. Другие паладины двинулись за ним, тоже окутанные светом. Орден разросся в дни войны: теперь паладинов было двенадцать, не считая Туралиона. Они смело ринулись в бой, их мечи, палицы, молоты лучились светом их веры, и воины Альянса пошли за ними, вдохновленные.

Орки-берсеркеры бросились на новых врагов. Разгорелась страшная битва: обезумевшие дикари против истовых воинов веры, блистающие доспехи против татуированной шкуры, не прикрытой ничем, кроме ярости. Эти орки были искусны, свирепы, в безумии не ощущали боли от ран, но паладины исполнились праведного гнева, вера придала им сил, и сияние их не одного врага заставило отвернуться, прикрыв глаза. Потому паладины сумели поразить и уничтожить страшных дикарей. Истребляли до тех пор, пока последний не пал бездыханным.

— Хорошо поработали, — отозвался Лотар на известие о победе Рыцарей Света.

И подумал устало: «Что дальше? Еще одна атака?»

Будто расслышав его мысли, прибежавший гонец заорал:

— Сир, они атакуют снова! На западе!

— Проклятье! — пробормотал Лотар, пришпоривая коня, торопясь к месту новой схватки.

Надо отдать должное, неглупые твари эти орки. И сам не был готов к битве, и солдаты не ожидали. Большинство расслабились, рассчитывая на долгую скучную осаду. Кое-кто даже доспехи снял, хотя командир и запретил это делать, призывая оставаться начеку. Теперь заплатили дорого за неосмотрительность. А если орки внезапными нападениями пробьют дыры в боевых порядках Альянса — смогут уйти в горы. Тогда потребуются долгие месяцы, если не годы, чтоб всех их выловить, а Орда тем временем восстановит силы и ударит снова.

А этого нельзя допустить.