Темный рай

В сопровождении неотступно следовавшей за ней овчарки Мэри вернулась в гостиную и уставилась на дверь кабинета в ожидании, когда биение сердца наконец войдет в нормальный ритм, а в животе теплым огоньком запылает виски. Она приказала собаке сидеть и направилась к кабинету – настолько решительно, насколько это ей позволяли дрожащие колени. Стараясь не смотреть на судью, Мэри обошла стол спереди и подошла к концу, на котором стоял телефон с красной лампочкой, светящейся, как глаз дьявола.

Кнопка повторного набора находилась как раз слева от разбитой головы Таунсенда. Сосредоточив все свое внимание на кнопке, Мэри дотянулась до нее карандашом с ластиком на конце и нажала. В лежавшей на полу трубке раздался мелодичный перелив электронной музыки. Мэри следила за цифрами, возникавшими на дисплее аппарата, и услышала, как на другом конце линии звонит телефон. С третьего гудка ей ответил женский голос с сильным восточноевропейским акцентом:

– Резиденция мистера Брайса. Алло?

* * *

Саманта потянулась в шезлонге, стоявшем у края бассейна. Глаза от яркого солнца защищали темные очки, стоившие больше ее недельной зарплаты Очки ей одолжил Брайс. Собственно говоря, не одолжил а подарил, но Саманта чувствовала себя гораздо комфортнее, рассматривая их как взятые напрокат, а не подарок.

На работе Саманта сказалась больной. После вчерашнего разговора у нее не было ни малейшего желания сталкиваться сегодня с мистером ван Деленом. Брайс заявил что Дрю вмешивается не в свои дела, не зная всех обстоятельств. Еще Брайс сказал, что Дрю не в состоянии оценить дружеских отношений, сложившихся между ними. Oн не понимает, как Саманта намерена поступить с Уиллом. Дрю полагал, что должен заступиться за Саманту как брат за сестру, – ну не ирония ли это, если Брайс испытываем к ней те же самые чувства? Нет ни малейшей необходимости в конфликте, если цели обоих мужчин в основе своей одинаковы.

Вчера вечером слова Брайса утешили Саманту. Да eе успокоил уже сам его голос, теплый и участливый тон. Брайс улыбнулся Саманте своей улыбкой кинозвезды, посмотрел на нее добрым и мудрым взглядом, и на какой-то момент девушке показалось, что жизнь ее не так уж безнадежно испорчена. Однако утром, когда она проснулась одна в постели, в свете солнышка, светившего в окна ее убогой квартирки, утешения Брайса улетучились, уступив месте недовольным речам мистера ван Делена:

Саманта, подумай, что ты делаешь/ Ты не такая, как они. Неужели ты этого не понимаешь?

Да, она понимала. По-видимому, все воспринимали Саманту глупой, неуклюжей, плохо воспитанной девчонкой, пытавшейся стать тем, кем она не была, Все… кроме Брайса. Он относился к Саманте так же хорошо, как и к своим знаменитым друзьям. Брайс смотрел на Саманту как на прекрасную женщину, а не как на несмышленыша. Саманта же видел; то, что, с одной стороны, у нее есть муж, которому на нее наплевать, а с другой – друг, относившийся к ней лучше, чем родной отец. Брайс вселял в нее надежду, в то время как от других она получала лишь жалость, насмешки или вообще ничего. И никто, казалось, этого не понимал.

Вот почему Саманта решила сегодня укрыться у своего друга. Она сможет провести день на его горе, у бассейна, спрятавшись от суровой реальности жизни. Сможет оставить бедную официанточку на пыльных улицах Нового Эдема и стать на день Самантой – царицей горы. Она разляжется у бассейна рядом с самой Умой Кимбол, а известный адвокат будет подносить ей выпивку и жадно пожирать глазами.

Хотя, честно говоря, последнее ее несколько смущало, а потому она перевернулась на живот и спрятала лицо за занавеской длинных черных волос, пробормотав:

– Благодарю, – и поставила бокал с коктейлем на низенький стеклянный столик рядом с шезлонгом.

Бен Лукас улыбнулся ей, будто Саманта сказала что-то действительно остроумное. Он стоял между нею и бассейном – загорелый, отлично сложенный, в оранжевых шортах «Спидо».

– Без рубашки вы лучше загорите, – заметил Лукас. Саманта уставилась на него, видя свое отражение в зеркальных стеклах его солнцезащитных очков. Из коллекции пляжных нарядов Саманта выбрала простенький, скромный, закрытый купальник бирюзового цвета, который предпочла прикрыть белой оксфордской рубашкой, найденной ею утром дома, в части гардероба, принадлежавшего Уиллу. Справа от Саманты, сидя на стуле, впитывала в себя солнечные лучи Ума Кимбол, единственной одеждой которой была нижняя, шириной в поясок, часть желтого бикини, материи которого едва ли хватило бы на то, чтобы протереть солнцезащитные очки актрисы. На плоской загорелой груди Умы двумя крошечными рубиновыми камешками-голышами темнели соски.

– У меня природный загар, – ответила Саманта, чувствуя, что ее излишняя «одетостъ» бросается в глаза, и стесняясь своего тела с длинными конечностями. Она резко контрастировала с окружавшими ее людьми, которые, казалось, никогда не мучились самооценками по поводу чего бы то ни было.