Темный рассвет (СИ)

Даже после всего, что мы пережили – когда Анри уходил на встречу с Иваром, я случайно распустила кружевную салфетку с комода, которую держала в руках. Попытки пойти вместе с ним муж решительно пресек, и, хотя все внутри противилось решению отпускать его одного, я понимала, что сейчас спорить бессмысленно. Хотя бы потому, что он всяко больше меня разбирается в тайных встречах и в том, что нам предстоит. Переживала не столько из-за того, что они сцепятся, как тогда, в лесу под Ларне, сколько из-за Ивара. Даже не из-за его согласия, из-за того, что вынуждена была раскрыть нашу общую тайну.

Муж вернулся с новостями – отчасти хорошими, отчасти не очень. Хорошие заключались в том, что они с Иваром не поубивали друг друга, и что Раджек согласился нам помочь. Плохие – в том, что ему предстояло осуществить задуманное как можно скорее, потому как лорд Фрай в любую минуту мог отдать приказ срочно вывезти меня в Энгерию. По словам Ивара, настроен он был весьма решительно, а это означало только то, что времени у нас почти не осталось. Это могло случиться сразу по возвращении матушки и Лави, или через неделю, но рисковать не стоило.

Мне придется «умереть» как можно скорее.

Когда Анри сообщал об этом, лоб его прочертила глубокая складка. Таким мрачным я не видела его давно, но от вопроса все-таки не удержалась:

– Он говорил что-нибудь обо мне?

– Сказал, что голуби и ящерицы у него закончились, поэтому придется рискнуть и передать кое-что через меня.

Анри протянул мне сложенный вдвое листок. Незапечатанный. Где рукой Ивара была написана всего одна строчка:

«Будьте счастливы, Тереза. Я рад, что встретил вас, и что вы были в моей жизни».

До меня не сразу дошел смысл слов Анри, а когда дошел, я хохотала как умалишенная. Даже ревнивые нотки в голосе мужа не остановили. Смеялась так, что из глаз потекли слезы, но ничего не мола с этим поделать – напряжение последних дней выходило из меня с какими-то всхлипами и бульканьем, совершенно недостойными леди. Когда Анри принес воды, я проглотила ее залпом, нисколько не боясь захлебнуться, и прижала ладони к покрасневшим щекам. Для меня действительно важно было знать, что Ивар не держит на меня зла.

После Анри пришлось уехать в Тритт, и те два дня, что его не было, я не находила себе места. Будущий лорд или леди без устали устраивали мне встряски: тогда, когда я меньше всего этого ожидала. Справлялась только благодаря алаэрниту и привычке запечатывать тьму еще на подходах. Почти не спала, потому что боялась, что из-за тревоги магия малыша вырвется через меня в мир. Когда засыпала, оказывалась то в Шато ле Туаре, где металась по пустынным коридорам, превратившимся в лабиринты, то в полуразрушенном замке графа де Ларне, призрачные контуры которого выступали из темноты, становясь все более осязаемыми. «Ты так и не освободила меня», – говорил лорд Адриан, и от его слов и его близости по коже шел мороз.

Я просыпалась в холодном поту и просила Всевидящего о том, чтобы у Анри все получилось. День, когда он вернулся, стал для меня одним из самых счастливых. Даже несмотря на то, что в конце недели меня уже «не станет». Даже несмотря на то, что вскоре снова придется бежать. Пережить долгое морское путешествие, а потом ждать, пока ко мне приедут Анри и Софи: все должно выглядеть естественно, никто не поверит, что мы погибли все вместе.

Мужу предстояло то же самое, но чуть позже, и все это время я буду сходить с ума от беспокойства – до той минуты, когда снова его обниму, прижмусь к груди, чтобы больше никогда не отпускать. Но пока что он здесь, рядом, и пока я могу наслаждаться минутами, когда мы засыпаем вместе. До той поры, когда уже слипаются глаза, потому что хочется смотреть на него бесконечно долго. Запоминая каждую черточку.

Сегодня вечером нам предстояло «поставить точку» в нашем супружестве – капля моей крови, которая так и не упала на бумаги о разводе, разомкнет обручальные браслеты. Софи мы пока ничего не говорили, этого разговора я боялась чуть ли не больше, чем предстоящего.

И вместе с тем письмо Винсенту, которое я писала сейчас, давалось мне очень сложно. Несмотря на то, что было меньшим из зол. Несмотря на то, что это всего лишь строки, в которых мне предстояло объяснить брату свой выбор. Это письмо я собиралась заверить магией крови – как добровольное согласие на магическую дуэль, о которой мне говорил Эрик. Чтобы у брата не возникло ни малейшего сомнения в подлинности моих слов и добровольности принятого решения.

И все-таки это было очень сложно.

Прощаться, не представляя, на сколько. Иньфай – не Маэлония, нас будет разделять море. Этот разрыв не сшить несколькими днями на поезде.

«Дорогой Винсент,

Наша последняя встреча вышла довольно резкой…»

Это еще слабо сказано.