Темный рассвет (СИ)

Хотелось вырвать газету из рук Анри, выбежать из дома, добраться до станции и сесть на первый поезд до Ольвижа. Найти эту «добропорядочную мадам с огромным сердцем» и отхлестать газетой по лживому жестокому лицу! А еще лучше – розгами по спине, и поставить на центральной площади голышом, чтобы все на нее глазели! После этого можно и поговорить о милосердии.

«Пока добропорядочные горожане задаются целью, что правда и что ложь, что может случиться, если импульсивность графини де Ларне вырвется из привычного нам обыденного мира и перейдет в сферу магии, мадам Горинье приглашает любого побеседовать с ней через нашу редакцию или лично. Она открыта для разговоров – в отличие от четы де Ларне, ограничившихся карамельно-сказочным интервью, которое все мы имели удовольствие читать в «Ольвижском вестнике…»

– Вот же…

За чтением я не заметила, что Жером подошел и стоит за моей спиной.

Рванула газету так, что в одной руке остался только отдельный клок с уголком интервью и половиной физиономии мадам Горинье, перекошенной от внутренней злобы. А во второй – все остальное, включая адрес безработной вдовы, готовой принять всех желающих за чашечкой чая, чтобы рассказать о своей нелегкой доле и обо мне, остался у него.

– Я ее навещу. Лично! – Прорычала я.

– Тереза, в Ольвиже я встречался не с адвокатами.

– А…

Я даже вопрос задать не успела: до меня дошло. За спиной хмыкнули – вероятно, потому, что кое-кто был в курсе, зачем и куда именно ездил мой муж. Ладно-ладно. Об этом мы еще поговорим, попозже.

– Рекомендации Аркуру дал Флориан Венуа.

Жером нахмурился, словно ожидал услышать совсем другое, я же только приподняла бровь. Анри облокотился о стол и пристально посмотрел на меня.

– Мальчишку допросили в присутствии его величества. Придворный целитель выяснил, что парень не под внушением, но на нем сильнейший ментальный блок. Вскрыть его не получится. Юный граф сам просил о таком, чтобы не подставлять тех, кто согласился ему помочь отомстить за мать. Альтари в ярости.

– Ну… мы могли бы его убить, а после я его подниму и допрошу.

После этих слов на меня как-то странно посмотрели.

– Не короля. Графа.

На меня посмотрели еще более странно.

Я пожала плечами:

– Шучу.

Хотя какие уж тут шутки.

– Аркур сознался, что рекомендации ему передала женщина. Он был основательно напуган… – муж потянулся к стопке неразобранных писем, но передумал. – Лицо ее почти полностью скрывал капюшон. Единственное, что удалось выяснить – у нее были зеленые глаза. Необычные зеленые глаза. Светящиеся, как у кошки. С его слов, она чуть ли не насильно вытолкала беднягу в Маэлонию и пинками пригнала в нижние архивы.

В голосе Анри слышался плохо скрываемый сарказм.

– Еще он вспомнил кинжал. Непохожий на те, что ему доводилось видеть. По описанию здорово напоминает шаанха.

Жером быстро шагнул к столу.

– А я говорил. Там, где Вероник, там и сын Эльгера.

– Или Альмир, – хмыкнула я. – У него тоже есть причина нас ненавидеть.

Камердинер одарил меня раздраженным взглядом.

– Это уже неважно, – муж повысил голос, привлекая внимания. – Расследованию все равно не дадут ход, потому что в этом замешана королевская семья.

– Превосходно, – мрачно сообщил Жером.

– Есть кое-что еще. Тереза, тебе придется уехать из Вэлеи.

Да я и не против. К счастью, у нас билеты готовы, и все вещи уже собраны.

– Вернуться в ближайшее время ты не сможешь.

Я широко распахнула глаза и вцепилась пальцами в стол.

– То есть… нам придется остаться в Энгерии?

– Это Веллаж так сказал?.. – камердинер осекся, но Анри только рукой махнул.

Сейчас он смотрел исключительно на меня.

– Сейчас это к лучшему. Большее, что мы можем – через суд потребовать материального удовлетворения за то, как их выпады отразились на нашей семье. Сути это не изменит: на площадях собираются недовольные, требующие нашего развода и твоего отъезда, люди сходят с ума. Только за время, что я был в столице, прошло две демонстрации. Альтари не позволит этому продолжаться.

Начнем с того, что его величество – мой должник. Так что мы еще посмотрим, что он позволит, а что не позволит. А вот сведенные брови и четче обозначившиеся на лбу мужа морщинки мне совсем не нравились. Так же, как и разливающийся в груди холод. Воздух сгустился, словно под полог запустили запрещенное заклинание «пустой ловушки», запечатывающей людей в комнате и сжигающей кислород. Я вдруг поняла, что мне нечем дышать.

– Подожди… все это время ты говорил только обо мне.

– Верно, – Анри не изменился в лице. – Мне запретили выезжать.

С губ Жерома сорвалось грязное ругательство, но оно прошло мимо меня.

Я отказывалась верить в то, что услышала.

– Кто? – спросила холодно. – Комитет?

– Можно и так сказать.

Значит, прямой приказ его величества?