Темпориум

– Дядь, ну просто супер. Ты посмотри только!

Пашка начал расстегивать куртку. Похоже, не показав свою штуковину, племяш уходить не собирался. Буркин безнадежно взглянул на клиента. Тот равнодушно пожал плечами: мол, бог с ним, пусть показывает.

– Ну что там у тебя? – Антиквар повернулся к Пашке.

Племяш обычно приносил барахло – чего еще можно выиграть у таких же, как он, обормотов-приятелей. Но пару раз вещи попались интересные, стоящие. Проигравшие явно были людьми с деньгами. Или ворюгами. Или и тем и другим.

Впрочем, какая разница.

Пашка стоял неуверенно, косясь на незнакомого покупателя.

Буркин раздраженно повторил:

– Давай, давай, показывай. Не тяни время.

Племяш торопливо кивнул и вытащил из-за пазухи небольшой продолговатый предмет, завернутый в кусок плотной серой бумаги. Разорвал обертку и беспечно швырнул ее на пол.

– Эй, ты поосторожнее, – Буркин нагнулся, чтобы подобрать мусор, мысленно проклиная беззаботную нынешнюю молодежь и свою безалаберную сестру, которая оставила ему на попечение этого охламона, а сама умотала с очередным хахалем.

А когда разогнулся – Пашка уже опускал на ближайший стол (Регентство, палисандр с интарсией черного дерева, около 1820 года) что-то похожее на серую пирамидальную свечу, но без подсвечника.

– Поднял, окаянный! – рявкнул старик.

Эх, надо было б потише: клиент, до того самозабвенно игравший со своим телефоном, удивленно обернулся и начал следить за происходящим. Ну да ладно. Самое главное – Пашка убрал свое барахло со стола: схватил свечу и как великую ценность засунул обратно за пазуху.

Буркин достал фланельку и аккуратно протер зеркальную поверхность отполированной столешницы. Подышал на серое пятнышко. Еще раз протер. Полюбовался.

Эх, умели раньше люди работать! Не то что сейчас…

Он, хромая, побрел к прилавку. Нашел газету и постелил на стекло:

– Ставь сюда.

Племяш осторожно опустил серую матовую пирамиду на некролог известного спортивного комментатора.

Как его имя-то… Запамятовалось…

Буркин вздохнул.

Эх, уходит старая гвардия. Кто взамен-то останется? Такие, как Пашка? М-да…

Воцарилось молчание. Все разглядывали эту то ли свечу, то ли странную настольную лампу. Наконец антиквар шмыгнул неодобрительно, достал большой, в серую клетку, платок и смачно высморкался. Крякнул. Не отрывая глаз от пирамиды, пробурчал:

– Ну и что это?

– Временной элонгатор.

– Чё-чё?

– Ну… – Пашка замялся. – Как бы объяснить… Вот когда тебе хорошо, дядь Сень, – он неуверенно посмотрел на антиквара, который не выглядел, словно ему когда-нибудь может быть хорошо. – Э… Ну, в общем, когда с человеком происходит что-то приятное, то кажется, что время летит быстро. А когда плохо – всё тянется и тянется…

– И? Рожай давай, – Буркин покосился на стоящего рядом клиента, который задумчиво разглядывал непонятный предмет.

– Чего ты такой грубый сегодня, дядь Сень, а? Сам же спросил. А я отвечаю.

– Ладно-ладно тебе права качать, – старик поджал губы, сдерживаясь, чтобы не наорать на племяша при покупателе. – Так что эта штука делает? А?

– Она, дядь Сень, – Пашка поднял палец, нахмурился, как, наверное, думал, многозначительно, – она наоборот. Растягивает хорошее. И сокращает плохое.

– Чего? Чего сокращает?

– Время. Время, дядь Сень. Чего же еще?

Антиквар уставился на племянника.

– Ты чё, поганец, последний мозг проиграл?

Но Пашка не смутился, скорее наоборот: глаза заблестели, голос окреп, руки перестали дрожать.

– У тебя компьютер включен, дядь Сень?

– И? Эй, не лезь туда! Чё тебе надо? Повернуть? Так, не трогай, я сам.

Зашел за прилавок, кряхтя, развернул к Пашке дисплей.

– Ну, давай, что ли, валяй…

Племяш кивнул, на удивление быстро добыл из кармана флэшку, сунул туда, куда надо. Привычными пальцами нажал несколько клавиш.

Начался беззвучный любительский ролик.

Антиквар поморщился в недоумении: что это за ерунда?

На экране, разделенном вертикальной полосой на две половины, совокуплялись колорадские жуки. Слева на видном месте стояла свеча – или «временной элонгатор», как обозвал его Пашка. Только пламени не было, а светилась сама пирамида, словно внутри скрывались батарейка и лампочка.

Кто-то за кадром начал брызгать на жуков из баллончика: мелкие капли, словно пыль, оседали на полосатых надкрыльях. Насекомые справа крутились, дергались и всячески выражали свое несогласие. Слева же, у пирамиды, дрыгнулись, упали на спинки и после короткой конвульсии поджали лапки. Чья-то рука на экране нажала на фитилек. Он, словно кнопка, опустился вниз. Пирамида перестала сиять, а фитиль после секундной задержки выскочил обратно.

– Ну и чё?

– Как чё?

– Ты мне чё, паршивец, принес? Тараканоморилку?

– Так, может, это против колорадских жуков использовать… – Покупатель потер задумчиво подбородок, повернулся к Пашке. – Какой, говоришь, радиус действия?

– Не больше метра, наверное…

– А… – разочарованно отошел к двери, начал перебирать гербарии.