Тэмуджин. Книга 2

Тэмуджин вошел первым. Изнутри юрта показалась ему еще выше и просторнее, чем снаружи, и сплошь была устелена праздничными коврами.

На хойморе, на возвышении, сидел хозяин – крупный, дородный мужчина лет сорока в белом атласном халате, с седеющей бородой и волосами, туго стянутыми назад. Властными, проницательными глазами он молча оглядывал их, переводя взгляд с одного на другого.

Тэмуджин прижал правую руку к сердцу и низко поклонился. Выпрямившись, с вежливой улыбкой глядя на Тогорила, он сказал:

– Я Тэмуджин, старший сын кият-борджигинского Есугея, вашего анды, приехал с братьями поклониться вам по случаю своей женитьбы, чтобы известить вас об этом и преподнести небольшой подарок.

Он взял из рук Хасара суму из бычьей кожи, вынул из нее соболью доху и, уложив его на обе руки, подошел к хану с мужской стороны. Он снова низко поклонился, преподнося подарок. Тот, пристально и удивленно глядя на него, встал со своего места, улыбнулся и принял доху. Развернул ее, разглядывая на свету черный искрящийся мех, потряс, будто взвешивая на руках, и набросил себе на плечи.

– Да, это будет моя лучшая доха! И как ровно она сшита! – оживленно восклицал он, поворачиваясь, оглядывая развевающиеся полы. – Давно уже мне не шили такой одежды…

Налюбовавшись отборным шитьем, он снял доху и отдал подскочившей сбоку служанке. И теперь смотрел на Тэмуджина другими глазами.

– Благодарю тебя, сын мой, за то, что не забыл старого анду своего отца и приехал ко мне в такую даль. Ну, что же, садитесь к моему очагу и расскажите о себе, как живете вы, трудно ли вам после смерти отца.

«Правду сказал отец, что ему надо что-нибудь дать, – подумал Тэмуджин, глядя на обрадованного хана. – Теперь-то уж разговор будет».

Присев с правой руки и дождавшись, когда сядут другие, Тэмуджин сказал:

– Большие беды обошли нас, боги помогли нам выжить, но если рассказывать обо всем, то долгий получится разговор.

– Хорошо, – понял его Тогорил. – Я посмотрел на сыновей моего анды и пока этого довольно, чтобы сердце мое насладилось радостью. Сейчас вы отдохнете с дороги, утолите голод, а потом мы с тобой поговорим наедине. А этот твой брат, – он посмотрел на Бэлгутэя, – который сын моего анды?

– Третий, – сказал Тэмуджин.

– Я вижу, он приболел в дороге. У меня есть хороший лекарь, китаец, он быстро его вылечит. Ну, идите…

Их провели в соседний айл. Ободренные первым разговором с ханом, они вошли в пустую юрту, так же устеленную яркими коврами. Тэмуджин сел на хоймор; рядом с ним присел хамниган, имя которого было Улун. Непривычное для слуха имя часто ускользало из памяти, и Тэмуджину, все время занятому своими мыслями, приходилось с усилием припоминать его.

Хасар и Бэлгутэй восторженно разглядывали чистое, ярко украшенное кереитское жилище. Они вольно разлеглись на мужской стороне.

– Вот жилище настоящего хана, – Хасар с хищной улыбкой оглядывался по сторонам. – Нам бы в такой юрте пожить…

– Это было бы хорошо, – сопя носом, вторил ему Бэлгутэй. – А что за звери на этом ковре нарисованы? Это, видно, волк, а это кто?

– Чудовище из какой-нибудь сказки, птица или восточный дух, – говорил Хасар, тоже удивляясь невиданной им раньше красоте, облокотившись и разглядывая рисунок перед собой. – Хорошо же умеют рисовать кереиты.

Тэмуджину было не до восторгов. Его ждал важный разговор с ханом. Добившись хорошего расположения Тогорила, теперь он должен был добиться его согласия повлиять на борджигинских нойонов, припугнуть их. Он чувствовал: чем лучше он выскажет свою просьбу, тем больше будет надежды на помощь. Решалась судьба.

– Вставайте вы, – раздраженно глядя на братьев, сказал он, – скоро нам принесут еду, а вы валяетесь как малые дети.

Они встали, все еще улыбаясь, сели перед очагом и тут же за дверью раздались шаги. Кто-то снаружи приподнял легкий полог из пестрой ткани, и в юрту быстро вошли одна за другой шестеро служанок. Они внесли дымящийся медный котелок, наполненный бараньим мясом, большое медное корыто с жирными кусками жареной рыбы, другое корыто с вареной сметаной и третье с какой-то невиданной едой, белой как снег, наваленной высокой горкой. На двух подносах большими кучами высились большие и малые плоды китайских деревьев, крупные ягоды и орехи. В двух медных кувшинах было что-то горячее.

Расставив блюда на длинном пестро раскрашенном столике, служанки молча поклонились и, пятясь задом, удалились.

– Вот истинная еда! – Хасар, завороженно смотревший за нарядными служанками, повернулся, хищно оглядел стол, дрожа ноздрями. – Такую еду мы раньше и в праздники не видели.

– Да, – во всем соглашался с ним Бэлгутэй, улыбаясь во весь рот. – Вот приедем домой и будем рассказывать, что мы ели у кереитского хана.

– Вы тут потише разговаривайте, – урезонил их Тэмуджин. – А то вы там будете рассказывать, что тут ели, а здесь про вас будут рассказывать, что вы чуть с ума не сошли, увидев их еду.