Тэмуджин. Книга 4

– Я в эти годы насмотрелся на все, что вокруг происходит. И Таргудая вблизи видел, и Алтана, и многих других. Все они мелкие, негодные люди с прогнившими душами. Если посмотреть со стороны на всех, то один ты можешь быть ханом, как наш прадед Хабул, сбить всех в один табун, усмирить, чтобы не дрались между собой и жили как свои люди. А я больше всего мечтаю, чтобы наступил порядок и мир, чтобы жить, как прежде, помнишь, когда живы были наши отцы и дед Тодоен… А тут еще, месяца два назад, в конце зимы, мне отец приснился. Будто сидим мы с ним на склоне сопки, а перед нами проходят борджигинские кочевья: наши кияты, тайчиуты, баруласы, сониды, буданы и другие. Среди них и ты со своими. Отец и говорит мне: все эти людишки ничтожны рядом с Тэмуджином, ему нужно главенствовать над всеми, а те должны сидеть за его спиной и помалкивать. С того времени я и решил, что перейду к тебе и, если не прогонишь, буду с тобой до конца.

– Что ты говоришь, как это я могу прогнать тебя. – Тэмуджин обнял его за плечи.

– Ну, если говорить правду, то есть за что. – Унгур жестким взором смотрел куда-то вдаль. – Я ведь был с ними, когда все бросили тебя одного.

– Это уже прожито и забыто, – решительно сказал Тэмуджин. – Если ты пришел сам и говоришь об этом открыто, значит, мы с тобой друзья. И я готов дружить с тобой.

– Если так, то я клянусь, что буду за тебя всегда. Правда, силы мои небольшие, всего лишь семьдесят айлов. Все остальное, что осталось от отца, забрал Таргудай. Но и то, что имею, отдам тебе и сам буду служить, как верный нукер.

– Отцовское наследство Таргудай тебе вернет полностью, до последнего человека, до последнего ягненка, – сказал Тэмуджин. – Мы с тобой вместе поедем к нему и потребуем.

– Ну, тогда ты моя единственная защита, – улыбнулся Унгур, радостно глядя на него.

Тэмуджин, подумав, снял с себя ремень, отцепил с него саблю, еще осенью откованную по заказу кузнецом Джарчиудаем, отцом Джэлмэ, и обеими руками подал Унгуру.

– Вот мой подарок в память об этом дне, пусть он напоминает тебе о нашей дружбе.

Тот с поклоном принял оружие, приложился к нему лбом.

– С этой саблей в правой руке умру за тебя, если придется, – сказал он и сунул ее за пояс, рядом со своим коротким мечом.

Затем он расстегнул верхнюю пуговицу рубахи, снял с шеи медвежий коготь на старом тонком ремешке и протянул Тэмуджину.

– Этот оберег наш прадед Хабул-хан надел на шею моему отцу, когда ему исполнилось три года. Пусть он отныне защищает тебя от плохих людей и злых духов.

– Это слишком дорогой подарок. – Тэмуджин с сомнением взял его в руки, рассматривая гладкий темный коготь зверя. – Сейчас мало вещей осталось от нашего предка. Может быть, ты оставишь его себе?

– Нет. – Унгур твердо посмотрел на него. – Я дарю тебе его как своему хану. Пусть он оберегает тебя, потому что ты взял меня под свою защиту. Он будет защищать тебя, а значит, и меня.

– Хорошо. – Тэмуджин приложился к подарку лбом, расстегнул свой ворот и торжественно надел на себя. – Пусть он всегда напоминает мне о тебе.

Они с улыбкой посмотрели друг на друга.

– Ты, наверно, проголодался, – сказал Тэмуджин, вглядевшись в сторону своих домочадцев. – Пойдем к нашим, кажется, младшие братья овцу зарезали и варят в котле.

Встав, они, как когда-то давно, в детские годы, обнявшись за плечи, спустились к берегу, где в тени развесистых деревьев дымил костерок и женщины хлопотали у котла.

За едой Тэмуджин почти не участвовал в общем разговоре. Выбирал из котла горячие куски, отдирал зубами мягкое и еще не жирное, весеннее мясо овцы от костей, неторопливо жевал, а про себя обдумывал ответ своим дядьям.

Унгур сначала побеседовал с матерью Оэлун, они поговорили о прошедшей зимовке. Он рассказывал, как уберегали в бескормицу скот, а потом по просьбе братьев рассказал о том, что слышал о татарском нашествии.

– Ну и люди, – выслушав его, зло проговорил Хасар. – Одно название, что мужчины. На них нападают враги, уводят людей в плен, скот угоняют, а они бегут, как пугливые дзерены от собак. Кому такие здесь нужны? Я бы их прогнал подальше отсюда…

После еды Унгур засобирался в обратный путь. Младшие братья поймали и привели его коня.

– Передай нашим дядьям, – на прощанье сказал Тэмуджин, – что отсюда я со своим улусом двинусь на Онон.

На удивленный взгляд Унгура он пояснил:

– Если борджигины решили создать свое ханство, надо возвращаться на свои земли, к родовым святилищам. Отсюда я пойду на восток, до речки Цэнхэр, перейдя ее, поверну на север, в сторону Хурха. Буду идти, не останавливаясь, день и ночь. Пусть дядья и все остальные, кто пожелает, присоединяются ко мне на пути, им наперерез будет близко. И еще пошли от себя человека к джелаирскому Тохоруну и сообщи о том, куда я пойду, он просился ко мне.

Унгур тепло попрощался с матерью Оэлун и братьями, сел на своего буланого, поправил на себе оружие. Махнув своим нукерам, отдыхавшим вместе с нукерами Тэмуджина, он быстрой рысью поскакал в обратную сторону, вдоль расположившихся по берегу арб и повозок, дымившихся костров и посиживавших в тени деревьев людей.

* * *