Тень

– А эта фигура с левой стороны не напоминает вам госпожу Анастасию? – задумчиво произнес Маевский. – Черты лица четко не видны, но ее платье имеет довольно характерный фасон.

– Напоминает, – признал алхимик. – Может, эта свеча показывает следы присутствия магов?

– И Проклятых, – заверил Маевский. – Вы же тут с ними разговаривали. А в подвале был этот, как его там?.. Никопулос.

– И я. И граф Самарин. Оконева видела наши тени. Где вы подключили ту свечу? – спросил он у служанки.

– В коридоре. В потаенном покое нет электрики. То енто не шайтан? – уточнила женщина.

– Нет, не шайтан. Это абсолютно нормальное явление, что-то вроде следов на песке. Только в этом случае их оставляют те, кто владеет магией. Свеча Яблочкова каким-то образом их выявляет.

Оконева тревожно вздохнула и обхватила руками выдающуюся грудь, было заметно, что ей все еще что-то не дает покоя. Рудницкий выключил устройство и вопросительно посмотрел на служанку.

– Мне надобен вольный в четверг и пятницу, – невыразительно сказала она. – Я енто… записалася на паломиничество.

– Куда? Не в Ченстохов, часом? И когда успели?

– Не, токмо до Левичина. Када? А нынче. С утречка. Чё правда, кабы я ведала, чё то не шайтан, а электрика так мене обдула, то бы не пхалася, але ж посулилась…

– Вы бы уже определились, – злорадно заметил Маевский. – То вы социал-атеистов поддерживаете, то с паперти не уходите…

– Енто вопрос токмо емкости ентого… ну, мозга. В моему есть место и на социлизм, и на Бога, – заявила служанка.

– Емкости? Ну, тогда понятно!

– Приготовь карету, – распорядился алхимик. – Поругаетесь позже.

– Куда едем, шеф?

– Сначала в военное министерство, а потом к Анастасии.

– Ну да, – сказал Маевский. – Нужно проинформировать барышню Анастасию про наше открытие.

– Наше?! – возразила Оконева. – А я же ж чаяла, шо мое!

– Ну да, – охранник благоговейно поклонился. – Уже готовим заметку для прессы под названием «эффект Оконевой».

Рудницкий закашлялся, прикрывая смех, и решительным жестом указал Маевскому на двери. Ссора прервала мрачные размышления алхимика, однако его веселье исчезло так же быстро, как и появилось. «Черт с этой новой валютой, – подумал он. – Что ж, кое-кому придется смириться с тем фактом, что я не такой гениальный, как они думали. Хуже с этой малышкой. Я никогда не соглашался на прерывание беременности, даже тогда, в девятьсот восьмом, когда графиня предложила мне плату, равную годовому заработку, а сейчас, возможно, мне придется убить и мать, и ребенка. Проклятье…»

* * *

Станкевич внимательно выслушал алхимика. Похоже, больше всего его заинтересовали свечи Яблочкова, также он многократно задавал вопрос, касающийся использования символа, идентифицирующего серебро после трансмутации.

– Мне жаль, но, принимая во внимание, что даже маленькое количество алхимического металла реагирует на заклинание, я не вижу способа предотвратить подделку, – закончил Рудницкий.

– Но вы уверены, что это общедоступный навык?

– Постольку-поскольку. Это скорее уловка, чем настоящая формула. Мои выводы показывают, что один из пяти человек в состоянии использовать чары после короткого инструктажа. Я организовал что-то вроде конкурса, – пояснил он. – Каждый из отельных гостей, кто был в состоянии использовать это заклинание, получил серебряную безделушку на память. Я протестировал почти сто человек.

– Прекрасно! – потер руки Станкевич.

Рудницкий поднял брови: в голосе генерала прозвучало нескрываемое удовлетворение.

– Но я провалился.

– Ни в коем случае! Вы, конечно, знаете, все ли амулеты изготавливаются с примесью металла после трансмутации? Оказывается, именно они определяют эффективность нанесенных на них символов. Монеты с примесью алхимического серебра позволяют использовать что-то вроде сигила. Это же так называется?

Ошеломленный алхимик кивнул:

– Конечно, за самим процессом производства должен следить адепт, и это не проблема. Любая механическая манипуляция, например, обрезка краев монеты, сразу же уничтожит символ. И уж точно ни один фальшивомонетчик не отольет и не отчеканит монету с таким сигилом.

– Хорошо, но ведь этот символ подействует на любого, кто прикоснется или хотя бы посмотрит на монету!

– Конечно, однако меня заверили, что это безобидно и почти незаметно: сигил увеличивает визуальную привлекательность предмета, на котором размещен символ. Просто наша монета будет казаться красивее и привлекательнее, чем в реальности, – пожал плечами Станкевич. – По крайней мере, в теории. Что вы об этом думаете?

– Боюсь, что все не так просто. Использование сигила могло бы сделать невозможным обрезание краев монеты, но обычный человек не сможет отличить настоящий символ силы от фальшивого. То есть и дальше можно будет производить фальшивые деньги с псевдосигилом, с заниженным содержанием серебра и следами алхимического металла. Поскольку такая монета тоже будет реагировать на магию. Наконец, неизвестно, подействует ли заклятие идентификации на монету с сигилом.