Тень

Жил в то время в деревне мужичок один. Блаженный. Ну, чокнутый то есть. Такие были практически в каждой деревне. Никто его не обижал, поскольку считалось, что мужичок этот – Господом Богом поцелованный, практически святой. И звали его Никанор. Никанор Бретвенский. Сколько годков ему было – никто никогда не знал. Человек без возраста. Хлипкая скомканная бороденка, редкие тонкие русые волосики, почти белые зрачки глаз, в которых люди боялись заглядывать – страх пробирал их, поскольку, казалось, все видит он, как Господь Бог. Его сторонились, но не гнали, а наоборот, подкармливали, давали какую ни наесть обувку и одежку. Так и ходил он с протянутой рукой, в каких-то обносках, с кривым посохом, глядя невидящими глазами куда-то вдаль и шепча что-то себе под нос. Считалось плохой приметой, если Никанор останавливался напротив человека и внимательно в него всматривался, страшно шевеля немыми губами. Больше всего любил Никанор значки. В те времена их было, хоть и не много, но люди изредка привозили их из города, дети ими менялись, носили самые яркие. Тут Никанор просто сходил с ума. Увидев новый значок, он расплывался в идиотской улыбке, тыкал в значок пальцем и твердил: «Ляля, ляля!». А, поскольку все боялись, что Никанор волей-неволей может навести хУдо на человека, то лучше уж было ему его отдать, чем рисковать своим здоровьем. А может, и жизнью. Кто знает? Появлялся он не часто, никто не знал, где он живет, или, хотя бы, ночует. Может, в городе, а может, и в лесу? Одному Богу известно. В тот роковой день он снова появился в деревне, ходил меж домов, выпрашивая милостыню, как всегда, в рубахе, утыканной значками, повторяя «Ляля» – и тыча себе перстом в грудь. Вот тогда-то и заприметила его Лукерья, и сначала, без задней мысли, вынесла немного хлеба, покивала в ответ на его «Ляля, ляля», да и ушла в хату. И тут ее, как молнией ударило! Так ведь те слова в книге означают: блаженного и невинного! Как же сразу не сообразила? Вот же он, блаженный и невинный – Никанор Бретвенский! Никому ненужный, бесполезный человечишко! Только зря землю топчет, все никак помереть не может. И закралась в ее душе страшная задумка. Сначала она, как могла, гнала ее от себя, как чуму, но Тень по ночам во сне просто проела ей плешь. Это он, он! Не упусти момент! Это судьба! И так ночь за ночью! И, наконец, Лукерья решилась. Хотя, зачем брать грех на душу, когда у нее такой исполнительный и безмолвный (пока) двойник! И вправду! Чего это я раскисла? Руки мои останутся чистыми, а я для внучки сделаю благое дело! Тем более, что грех перед концом – и не грех вовсе, ведь так, Господи? – воспрошала она на коленях перед старинной иконой в красном углу. Господь смотрел на нее грозно и молчал. Ну, вот видишь, пресвятая Богородица, я же и говорю, это ж не грех? Богородица смотрела только на маленького Христа, абсолютно не обращая внимания на Лукерью. Вот и славно, – она тяжело поднялась с колен, опираясь рукой о стол. Вот и славно! Только надо решить, когда и как? Может, нынче ночью? А почему бы и нет? Дождалась она, когда Фрося заснет, да и шмыг на чердак! Вызвала Тень и наказала строго-настрого не попадаться никому на глаза, это, во-первых. А во-вторых, ты хочешь разговаривать научиться? Тень кивнула. Ну, вот то-то. Тогда…и она в подробностях изложила Тени свой зловещий план. …И зарыть его куда подальше, да поглубже. Поняла? Тень снова кинула. Смотри мне, не сделай шкоды, а то вообще тебя в сундуке закрою на веки вечные! Ну, ты еще здесь?!

Никанор Бретвенский, тем временем, с покойно коротал остаток вечера в заброшенном сарае на краю деревни, удобно расположившись на сене и разложив свои нехитрые пожитки, добытые за день – пару яблок, пару печеных картошек и даже одно куриное яйцо. Чем не ужин? Его безумные глаза радостно сверкали в темноте в преддверии трапезы. И правда, что может быть лучше вкусного и сытного обеда для одинокого уставшего путника? Он потихоньку, медленно, растягивая удовольствие, начал чистить картошку. Ах, какой божественный аромат идет от этого неказистого на вид овоща! И, едва только Никанор разину рот, нацелился , прикрыв глаза, на белоснежную мякоть картофеля, как тут же вздрогнул, открыв глаза. Ему показалось, что прямо перед ним кто-то стоит. Оглянувшись, он вдруг заметил справа от себя какую-то несуразную тень. Она была ни от чего, просто сама по себе без хозяина. Слабый свет лучины из угла сарая не находил того, кто мог бы ее отбрасывать. Что за невидаль такая? Никанор с досадой отложил картофелину и встал, чтобы понять, откуда она появилась…