Тень

— Район его исследований довольно обширен, — замдиректора, видно, понял, что разговаривать в подобном тоне с заезжим юнцом не удастся, и стал, соображая, тянуть время, говорить ничего не значащие фразы, тут же фиксируемые Кологривовым, достал пачку сигарет, предложил собеседнику, закурил сам, когда тот отказался, долго пристраивал на столе пепельницу.

— В этом сезоне должен обследовать северное Приуралье и Урал, приполярную зону Ханты-Мансийского округа и часть Эвенкии.

— Что значит обследовать?

— Ну, — покрутил в воздухе пальцами хозяин, красиво покрутил и дым красиво выпустил, — у него своя специфика. Льды... Шурфы... обнажения описывает, рекогносцировку проводит, мало ли еще...

— Отряд у него большой?

— Он один.

— Как один? Громадный район от Печоры до Енисея на одно лето — и один?

— Не совсем один, конечно. Он на месте нанимает рабочих, на шурфы, промывку, еще на какие работы, но от нашего института он там один.

— И много у вас таких одиночных маршрутов?

— Да нет. Мы предоставляем их в исключительных случаях, когда интересные идеи появляются, а на фундаментальные разработки сил нет. Они как пробный шар...

— А как он рассчитывается со своими рабочими?

— У него на это есть деньги.

— Наличные? Так много?

— Не так это уж и много. Берет на подотчет, по возвращении или письменно, по почте, отчитывается перед бухгалтерией, документы финансовые сдает и прочее, как положено.

— Понятно. А где он сейчас?

— Когда это сейчас? Прямо сегодня?

— Сегодня, вчера, позавчера, неделю назад!

— По вашему сообщению мы решили — в Пермской области.

— А по вашему?

Замдиректора недоуменно пожал плечами:

— У нас, знаете ли, много людей в поле, весь институт почти, всех не упомнишь!

— Учет какой-то ведется? Должен же хоть кто-то знать, где находятся сотрудники!

— А как же! Планы есть. Но они могут корректировать планы на месте: оказался район бесперспективным или удалось быстрее обследовать — и дальше!

— Значит, вы не знаете, где должен быть сейчас Малышев?

— В общем-то секретари отделов и секторов должны знать, но в их отделе секретарь, как на грех, в декрет ушла, и там никого нет.

— Понятно. А где он был раньше? В июне или мае, вы знаете?

— Это легко установить, — обрадовался заместитель. — В конце июня он должен был отчитаться за второй квартал, у нас с этим строго! Бухгалтерия бабки за полгода подбивает, вот и требует с полевиков отчеты финансовые.

Он нажал на одну из многочисленных кнопок селектора и произнес:

— Мария Петровна, зайдите ко мне с полугодовыми отчетами по третьей группе.

— Иду, — отозвался аппарат глухим замогильным голосом.

Все бумаги Малышева были в полном порядке: табеля учета рабочего времени, заявления о приеме на работу шурфовщиками от граждан Нигамаева Р. К., Петухова М. К., Крапивина К. Н., их паспортные данные, расходные ордера, квитанции, трудовые договоры, билеты авиационные, железнодорожные, автобусные, маршрутные листы и прочие бумажки — общим счетом не менее полусотни штук; всего за два месяца на две тысячи триста пятнадцать рублей восемьдесят копеек. Отметки на командировочном удостоверении и маршрутных листах были сделаны в различных организациях и сельских Советах Тюменской области. Виктор тщательно изучил бумаги и сделал необходимые выписки.

— Откуда были присланы документы?

— Ниоткуда не присланы, он их сам привез.

— Как это сам? Он был здесь, в Ленинграде? — не выдержал замдиректора.

— Ну да. Сам все принес, торопился очень, просил быстро проверить и подготовить ему новый подотчет.

— И деньги вы ему не переводили? Он сам получил?

— Ну конечно. В кассе по ордеру.

— Странно... Почему ко мне не зашел?

— А он должен был зайти? — спросил Виктор, когда Мария Петровна вышла из кабинета.

— Не то чтобы должен, но у нас традиция такая: если полевик, начальник отряда или группы, бывает летом дома, то заходит, рассказывает. А вы вот что, вы к жене его обратитесь, она-то точно знает. Найти адрес? — взялся за трубку.

— Спасибо, не надо, я уже взял в отделе кадров. Что за человек Малышев?

— Малышев? Как вам сказать... Так себе. Средний работник, звезд с неба не хватает, но и не лодырь. Активист, в профкоме и редколлегии, рисует неплохо. Да! За диссертацию вот, говорит, сел, может, на защиту через пару лет выйдет. А так, что сказать... Нормальный работник.

Жена Малышева была красавицей. Сам он, судя по фотокарточке из личного дела и отзыву заместителя по науке, ничего особого собой не представлял. Но когда в ответ на звонок на пороге квартиры появилась высокая, стройная молодая женщина в брючном костюме, с туго обтянутыми смуглой кожей высокими скулами, точеным носом, огромными темными глазами и гривой распавшихся по спине волос, прихваченных голубой лентой у чистого лба, Кологривов растерялся и в ответ на ее приветствие, сбиваясь, пересказал заранее заготовленную легенду об общем друге-геологе, которому срочно понадобился адрес ее мужа. Лепет его, сам это чувствовал, казался бессвязным, тем более что красавица на глазах теряла приветливость и учтивость.