Тень

Открыл глаза, лёжа на земляном полу. Всё вокруг медленно кружилось, а из последнего он помнил только свою протянутую к волхву руку. Сам хозяин берлоги сидел в своей прежней позе, и только четки тихонько постукивали в абсолютной тишине. Наверное здесь само время подчинялось этому неторопливому перестуку, сменявшему одну картину реальности за другой…

Всё указывало на то, что придётся покинуть нору волхва не солоно хлебавши. Но в Горе заговорила его природная упёртость — или всё, или ничего. И он сел напротив бездвижного изваяния, зло буравя того взглядом…

Чётки мерно стучали, отмеряя тающие в бесконечности минуты… Часы… Дни…

Порою Гор терял ощущение себя самого — берлога исчезала, и он парил подобно соколу в голубых небесах, ощущая себя богом…

Гор открыл глаза в полной уверенности, что делать дальше. Встал и подошёл к волхву. Достал из своих волос колдовской гребень и начал расчесывать волосы отшельника. Те лились волнами, изредка расцвечиваясь маленькими искорками. Затем осталось только воткнуть странно потрескивающий гребень обратно себе в волосы.

Сам смысл действа гвардейцу остался неясен. Но он всегда руководствовался универсальным принципом — надо так надо. Тем более, приказ снизошёл откуда-то свыше.

— Его Величество? — Гор растерялся.

Перед ним стоял сам король, собственной персоной. Как-то нехорошо получалось…

— Кто таков? — надменно поинтересовалась титулованная особа.

— Королевский гвардеец Гор! — само собою отчеканилось отблеском золотой монеты.

— Ага. И как ты тут оказался? Королевский гвардеец… Гор…

— Осуществлял личный сыск преступного Художника…

Жуткие картины перекраивали саму жизнь когда-то счастливого Города, походя перемалывая в труху и человеческие судьбы, и старые здания. А когда-то белоснежные стены замка словно служили холстом для безумного Художника — постепенно кровь многочисленных жертв проступила на них зловещим буро-красным колером. В борьбе с неизвестным живописцем ничего не помогало — ни строжайший запрет, под страхом смерти, смотреть на сюжеты картин; ни попытка ограничить пересказы их содержания угрозой вечной каторги. Народ глуп по самой своей природе, и что ему особо вредно и строго-настрого запрещено, становится навязчивой идеей воплощения…

Нереальная красота ночного Города, залитого светом полной Луны. Растянувшиеся в тишине прямые улицы, застывшие в серебряной паутине дома, в которых порою мелькал отблеск зажжённой свечи.

Дневная грязь, разруха и запустение милосердно скрывались волшебством ночи. А когда-то всё было ровно наоборот — ничто не могло сравниться по красоте с убранством дневного Города.

Был в этом некий высший мистический смысл…

Гребень впился в голову Гора с такой силой, что тот невольно остановился. Наверное, перед ним располагалась конечная цель его поисков — огромный мрачный дом за тонкой витиеватой оградой. Насколько знал Гор, особняк принадлежал графу Уно, когда-то давным-давно обвинённому в колдовстве. После казни хозяина здесь никто не жил, и лишь охрана с собаками следила за тем, чтобы дом, отошедший королевской казне, не оказался подчистую разграблен.

Гор осторожно подошел к чугунной решётке ограды. За тонкими прутьями хорошо просматривалась лужайка, где в свете Луны чёрными призраками лежали огромные псины. Встречаться с ними нос к носу совсем не хотелось…

Гвардеец было двинулся вдоль ограды, как вновь оживший гребень заставил остановиться. Проклятая колдовская штука гнала его прямо в пасти собак. Хотелось верить, что гребню виднее что и как…

Более не в силах сопротивляться, быстро перемахнул через декоративную ограду. И когда осторожно пошагал к дому, псы даже мордами не повели, спокойно пропуская мимо себя. Словно и не было здесь никого.

Огромный дом скрывал в себе многочисленные комнаты, длинные коридоры и просто уйму закрытых дверей. Пришлось изрядно поплутать в этом лабиринте, и даже проводник на голове почему-то таинственно притих. Обстановочка в жилье графа была соответствующая — роскошь и богатство, достойные самого короля…

Его Величество выжидающе смотрел на своего гвардейца. А Гор не знал, что сказать, что сделать. Мольберт, краски — всё буквально кричало, что правитель и есть тот самый Художник. Но… Как теперь быть? Это же король!

— Но зачем? Почему всё катится в…

— На всё есть высшая воля….

— Не понял, Ваше Величество…

— А чего понимать-то? Любое государство очень сложно устроено. Правитель издаёт законы. В русле которых действуют остальные слои общества. Но чем ниже ступенька на иерархической лестнице, тем более возможностей для люфта и разболтанности. И так сложилось изначально, что прямой контроль над серой массой в принципе невозможен. Здесь действуют иные принципы, формирующиеся в горниле сложных взаимодействий живой, изменчивой социальной среды и спущенных сверху законов. И что за монстр в итоге порождается… Очень трудно предугадать.

Гор молча внимал, пока абсолютно ничего не понимая.