Тень

– О, вы ошибаетесь! – улыбнулась Уна. – Однажды мой супруг привел в пример ум и руку. Он объяснял, что ум и части тела действуют заодно. Действуя в своих интересах, ум действует в интересах руки. И наоборот. Обслуживая тело, рука фактически обслуживает сама себя, свое благополучие. Тогда он говорил о семье… – Она еле слышно вздохнула. – В те темные времена многие лишились своих близких. Но послушайте, можно же расширить этот принцип – включить в него не конкретных людей, а… Например, весь город. Заботясь о благополучии города, его жителей, мы так или иначе заботимся о себе. О своем будущем. О будущем своих детей.

– А разве к вашей дочери не приезжает семейный врач, когда ей нездоровится? – ядовито сощурился газетчик.

Уна совершенно спокойно смотрела на него сверху вниз. Сотни раз ей уже приходилось смотреть в подобные лица. Подобные и еще более уродливые. Не внешне, конечно. Уродство проступало изнутри. От таких издалека тянуло гнилью. И им нравилось искать гниль в других.

Она просто улыбнулась. Улыбнулась той честной и чистой улыбкой, которая выжигает все дурное. Людям, которые чувствуют себя вправе улыбаться так, не нужны слова оправдания. Им не требуется отмывать себя. Их невозможно испачкать.

– Я вам больше того скажу, – хмыкнул кто-то в зале. – Он приезжает не только тогда, когда юной Вакхари нездоровится. Они же состоят в родстве.

Слушатели рассмеялись. А Силиина захлопала в ладоши – и следом, вторя ей, шум аплодисментов снова затопил ротонду. Девушка повернулась к Моррису, сидящему на соседнем стуле. Что-то шепнула, тот улыбнулся уголком губ и кивнул, не отрывая восхищенных глаз от сестры.

Уна давно уже не чувствовала себя одинокой. Ее собственная семья росла. Вот-вот мир услышит первый крик ее очередного племянника. Да и Силиина скоро украсит волосы живыми цветами. И, кроме этого, у госпожи Вакхари были все те, кто связан с ней судьбой. Ученики, пациенты и ее подопечные.

А когда-то ей чудилось, что в целом мире больше нет и не будет никого, кто мог бы защитить ее. Дрожа от ужаса, каждый день она просто пыталась хоть как-то жить дальше. А потом однажды поняла, что мир вокруг кусается, но клыки его недостаточно велики для того, чтобы отобрать у нее саму себя. И тогда Уна-Жанел нашла в себе силы не только защищаться, но и продолжить дела тех, кого любила. Каждый раз она спрашивала себя: что бы сделали Карлай, Лесэн, родители, если бы были рядом? Чего бы хотели? Чему были бы рады? А позже она уже не могла и не желала отделять то, что делала сама, от того, что шептали ей призраки прошлого…

Внезапно оказалось, что, включая в свою жизнь кого-то еще, ты не беднеешь, вынужденный отдавать больше. Наоборот, Уна чувствовала, как становится богаче, сильнее, устойчивее и бесстрашнее. Когда понятие «я» включало только ее саму, девушка ощущала себя песчинкой, которую швыряет о камни равнодушная волна. Когда же «мое» включило в себя сотни жизней, разных, самостоятельных, но накрепко связанных друг с другом, Уна почувствовала, что такое не по зубам даже смерти.

…С открытия они с дочерью вернулись уже к полуночи.

Ноги гудели от туфель. Голова – от голосов. Силиина поцеловала мать и скрылась за дверью своей спальни. У себя же Уна с благодарностью обнаружила горящий камин – мажордом знал, что хозяйка все чаще мерзнет по вечерам, даже если до настоящих холодов еще далеко.

Женщина сменила верхнее платье на уютный халат и села у огня. Часть поленьев уже прогорели, и красные угли приятно потрескивали. Вот и закончился еще один день. Еще один день и еще одно большое дело. Дело, в которое она верила, которому отдала столько лет… Она вздохнула.

– Надеюсь, я не ошиблась.

«Мы все во что-то верили. В чем-то были правы, но и в чем-то ошибались. Я ужасно ошибалась… О небо, как сильно я заблуждалась! Но и ты ошибался, Карлай! Разве что Лесэн всегда был честен. Может, потому, что не принадлежал сам себе. Смогу ли я когда-нибудь простить тебе, что ты заслонил им меня? Понимаю, что это был не приказ, не расчет. Искреннее желание. Желание, рожденное любовью… Но, Карлай! Ты ошибался! Слышишь? Ты, столько сделавший ради других, ради их свободы, в самый главный момент лишил ее Лесэна и меня…

Или я все же не успела стать настолько единой с вами, чтобы понять, почему все произошло именно так?..»

КОНЕЦ

Автор текста: Елена Черткова

Редактор: Татьяна Шарая

Обложка: Willem Wisten

Внутреннее оформление: Gordon Johnson