Тень

— Сегодня день сумасшедший, наши хирурги выдержать не могут такого наплыва, так что дирижером сегодня у нас Таня. Шутка ли, больше девяноста неотложных ранбольных за день!

— И вы всех сегодня решили прооперировать?

— Таня сказала, что эти ждать не могут.

— А врачи? Они сколько операций смогут сделать?

— Ну, на конвейере Таня разрешает стоять не больше четырех часов, так что на каждого приходится до сорока человек.

— Сколько?!

— Это же конвейер, тут каждый исполняет свою часть операции. Первые два стола — это медсестры, подготавливают операционное поле. Седьмой и восьмой — раны зашивают, там тоже медсестры. Четвертый и пятый — делают предварительные разрезы по схеме, Таня собственно операцию выполняет…

В это время из динамика снова раздался голос девочки:

— Дитрих, похоже, выдохся. Будите Дылду, пусть часок потрудится вместо Дитриха.

Одна из сидящих у стены девушек подскочила и, пробегая мимо «наблюдателей», поинтересовалась:

— Вам тоже?

— Да, — коротко ответил Иван Михайлович.

— Что «да»?

— Для бодрости сейчас кофе принесут и виноградный сок. Очень, знаете ли, помогает взбодриться. А Байрамали Эльшанович ведь спросонья, ему тоже нужно быстро проснуться.

— Это она его «Дылдой» обозвала?

— Не обозвала, а назвала. На конвейере у каждого есть свой позывной, что ли — короткий, чтобы время зря не терять. Я, например, Дедом зовусь — но меня на конвейер редко допускают, я же не хирург…

— Интересно, а Швабра, или эта, как ее, Мышка?

— Швабра — это у нас лучшая медсестра в реанимации, а позывной у нее такой, потому что зачищает промахи других врачей. Мышка — это Мария Степановна, ее Таня так назвала потому что она — самая высокая женщина в госпитале. Есть еще Лысый — у него шевелюра — любая барышня обзавидуется, но Таня сказала, что «Курчавый» слишком долго произносить… И никто не обижается: все же понимают, что это для дела полезно. А Байрамали Эльшанович себе позывной сам выбрал.

— А кто кроме Тани у вас дирижером?

— Когда раненых немного, то или Байрамали Эльшанович, или, реже, Дитрих. А когда много, как сегодня, например, то только Таня. Кроме нее никто не может восемь часов у стола простоять.

— Она что, все время одна оперирует?!

— Нет, только когда большое поступление. Но у нее организм молодой, для нее восемь часов у стола — вообще легкая разминка, тем более что утром она не оперировала, на заводе что-то делала. Сами увидите: завтра хирурги и сестры операционные хорошо если к десяти проснутся, а Таня в восемь уже у себя в госпитале работать начнет: немцев-то раненых тоже немало привозят…

— Я бы хотел с ней поговорить… собственно, и приехал я в известной степени из-за нее. Но раз уж она так сильно занята, попробую поговорить завтра. То есть уже сегодня утром.

— Разве что в обед: до полудня она у себя в госпитале будет или в лаборатории на заводе. Досматривать будете? Осталось еще девять человек, это примерно минут на сорок. И ужин…

— Нет, я, пожалуй все же посплю, не хочу людям мешать высыпаться. Гостиница далеко?

— Честно говоря, я вам гостиницу даже не бронировал. Не очень она хорошая…

— Мне и в землянках ночевать доводилось.

— Да знаю я. Просто у нас в госпиталях для дежурных врачей спальни куда как получше, и тараканов с клопами нет, да и перекусить всегда найдется чем.

— Совсем клопов нет?

— Совсем. И тараканов нет: Таня какую-то смесь цветочную сделала, все насекомые из здания убегают. Если не ошибаюсь, там пиретрум, еще что-то — но, главное, теперь насекомых у нас нет.

— Ну что же, показывайте, как тут у вас доктора отсыпаются…

Глава 10

Утром дежурный санитар, оказавшийся, к удивлению пожилого хирурга, немцем, проводил его в небольшую столовую — где уже сидело несколько человек из персонала госпиталя. Столовая была действительно очень небольшая, так что Бурденко подсел за столик к Байрамали Эльшановичу, который уже завтракать явно заканчивал. А когда повариха принесла ему тарелку с завтраком, он с подозрением в голосе поинтересовался:

— Это тут специально для меня такой завтрак приготовили? У вас, я смотрю, мяса в тарелке не было.

— Ну что вы, это нас почти всегда теперь так кормят, а уж после аврала каждый раз. Просто у нас в Азербайджане свинину есть не принято — зато лично мне на обед курица будет. А вот салат сегодня почему-то не приготовили!

— Не приготовили потому что Катя ужин вчера готовила и не пришла еще! — сварливым голосом сообщила повариха. — Совсем девку замучили!

— А Таня…

— А Таня — не девка, она, может, вообще ангел небесный!

— Ангел-то ангел, но ест как тигра, — усмехнулся богатырь от хирургии, — и почему только вся эта еда у нее ни в рост, ни в вес…

— Работает она много… — уже с некоторой грустью в голосе сообщила повариха, — вы бы ей объяснили, что надо и отдыхать хоть когда. Других-то она вовсе не слушает… А сегодня она будет? Я бы ей борщ сварила, борщ она любит.

— Варите, на обед она точно к нам придет: немецкая пища ей совсем не по нраву.

— Почему немецкая? — спросил Бурденко.