Тень

— Нет, мне срочно возвращаться в Ковров нужно.

— Жалко… да, тогда ответь сейчас на такой вопрос: Иосиф Виссарионович распорядился тебе передать десять Юнкерсов Ю-52, пять я завтра отправлю, а пять где-то в течение месяца. Ты по-прежнему настаиваешь, чтобы все летчики в твоем отряде были женщинами? Может, все же согласишься на парней?

— Александр Евгеньевич, а вы зачем глупые вопросы задаете? Знаете же, что не соглашусь.

— Но спросить-то я был должен. Ладно, успехов в поступлении и учебе! Заканчивай с бумажками и беги в свой Ковров, там тебя уже заждались. И, надеюсь, скоро встретимся: для тебя, похоже, еще работенка намечается…

Глава 21

Когда Таня положила трубку, Екатерина Евгеньевна все еще находилась в полной прострации, поэтому будущая студентка постаралась вернуть ее к созидательной жизни:

— Екатерина Евгеньевна, вы тоже чаю выпейте, он хороший. Мне его летчики знакомые из Китая привозят. Просто мне обычный пить не стоит, у него аромат более резкий, а я химией занимаюсь, иногда не очень для здоровья полезной, так что приходится за чутьем следить.

— А… да, конечно, спасибо. А на какой факультет вас записать?

— На химический. Хочется продолжить занятия этой самой химией. Как вам чай?

— Хороший… очень хороший, просто необычный.

— Называется «жасмин», только к нашему жасмину он отношения вообще не имеет. Обычный — это камелия китайская, а «жасмин» — тоже камелия, но другая. И это он так по-китайски называется, просто звучание случайно совпало.

— А… ну да. Очень вкусно, и пахнет необыкновенно. Вы когда хотите в общежитие заселяться? Просто сейчас, до выпуска, с местами там…

— Уж точно не сегодня. А когда учеба начинается?

— Первого сентября. Это в субботу, поэтому настоящей учебы еще не будет, так что можно и третьего в понедельник придти. Но лучше, если вы сможете хотя бы числа тридцатого, августа я имею в виду…

— Так и решим: я приеду тридцатого. Куда приходить?

— Куда? Наверное сюда же, мы вам направление в общежитие выпишем, уже будет известно, в какую комнату…

— Так, Екатерина Евгеньевна, поглядите на меня. Я всего лишь школьница, которая три дня назад школу закончила. Вы меня слышите?

— Что? Да, конечно…

— Вот и хорошо. Соберитесь и ответьте мне: что еще мне нужно сделать для поступления в университет?

— Вроде больше ничего. Анкету заполнили, аттестат вы мне отдали. Еще вам нужно будет в комсомольской организации отметиться, но это уже в сентябре можно будет сделать. Да, всё уже.

— Раз все, то я пошла. Спасибо, извините, что побеспокоила случайно…

— Вы чай забыли.

— Екатерина Евгеньевна, мне летчики его килограммами таскают, так что если вы здесь его попьете, то я лишь спасибо скажу. Всего вам хорошего и до свидания!

Через несколько минут, после того как золотоволосая девочка вышла из канцелярии, в нее вошел обещанный маршалом особист. Майор НКГБ, который, поинтересовавшись, не выходил ли кто из помещения, взял со всех присутствующих подписку о неразглашении. Причем у Кати сложилось впечатление, что майор сам не очень понимал, чего же девушкам разглашать не положено:

— Так, девушки, внимательно прочтите и подпишите. А в дополнение к написанному устно сообщаю: все, что вы сегодня здесь услышали, является государственной тайной и вы не имеете права никому, включая даже непосредственное начальство и ближайших родственников, рассказывать что-либо, прямо или косвенно раскрывающее суть вами услышанного. Нарушение этого будет караться по всей строгости закона… все подписали? Да, то, что я к вам приезжал и брал подписку, тоже является частью этой тайны. Всем хорошего дня и, надеюсь, прощайте.

Спустя всего лишь неделю Голованов снова прилетел в Ковров по Танину душу:

— Танюша, нашему руководству твоя бомба уж очень понравилась, а твой Ляпунов говорит, что систему наведения он хорошо если через год до ума доведет.

— Александр Евгеньевич, я просто сдохну если снова полечу бомбу такую бросать. Да и война уже закончилась, или руководство ее британцам подкинуть хочет? Ведь до Америки нам пока лететь не на чем.

— Раз уж ты лично Гитлера в ад отправила, то, думаю, тебе можно многое рассказать. Иосиф Виссарионович американцам пообещал вступить в войну с Японией через три месяца после победы над Германией, а уже полтора месяца прошли…

— У японцев разве есть такие бункеры?

— Но ведь бомбу можно и не на бункер скинуть, а, скажем, на главный штаб…

— Дяденька, вы летчик или пионер-фантазер? Я сделала именно противобункерную бомбу, а штабы, пусть они даже в подвале каком спрятаны, ей бомбить смысла нет. То есть для штабов нужна другая бомба.

— И ты знаешь, какая именно? Причем такая, которую можно будет через полтора месяца в дело пустить?

— Знаю. И даже через месяц таких уже десяток, вероятно, сделать смогу. Ваш самолет сколько поднять может, пять тонн или больше?

— Ну, если постараться, то я смогу пять тонн поднять. Сама же видела.

— Так, пять тонн общей, четыре сто, получается, рабочей… вот: бомба будет мощностью в двадцать пять тонн примерно. Ее можно и в трехстах метрах от цели взорвать, она все равно всё снесет.