Тень

— Хип, никакой ты не смиренный. Тебя переполняет гордыня. И ты ужасный лицемер. Гордость и надменность затмили тебе глаза. Ты страшно оскорбил Эдме. Ты думаешь только о том, как бы восхвалить себя. Хочешь на самом деле научиться смирению и унижению? Так я тебе охотно помогу!

Тут Фаолан встал на задние лапы, а передними надавил на плечи Хипа. Это был самый агрессивный жест, на какой только способны волки. Понятно, что присутствующие на мгновение лишились дара речи.

Драки не последовало, кровь не пролилась. При этом четверо остальных глодателей прекрасно поняли, что стали свидетелями чего-то более тревожного, чем драка. Никому из них Хип не нравился, но поведение Фаолана их испугало. Оно нарушало все правила, ведь глодателю не дозволялось принимать властные позы и демонстрировать свое превосходство.

Когда Фаолан снял лапы с плеч Хипа, тот отошел и воровато огляделся по сторонам. На Фаолана смотреть он опасался. Глаза его превратились в узкие щелочки.

— Ты совершил большую ошибку, глодатель! — казалось, слова процеживаются сквозь его зубы. — Я обязательно сообщу об этом. И это будет твой конец.

Тут вперед вышел Свистун. Его голос походил на завывание ветра в глубоком ущелье:

— Никакой это не конец. Это только начало. И ты ни о чем не сообщишь, Хип. Поверь мне!

С этими словами он сам встал на задние лапы, а передними уперся в плечи Хипа. Не успел он отойти, как к Хипу подошел Крекл и повторил этот жест, постаравшись надавить на желтого глодателя всем телом. После настал черед безухого Тирлача, а за ним вышла Эдме.

В ее единственном глазе, словно зеленая искорка, сверкала слезинка. Перед тем как встать на задние лапы, она отчетливо произнесла:

— Ты обидел меня, Хип. Не тем, что укусил за ухо, — это не больно. Ты оскорбил меня своими словами. Поверь мне, я знаю, что такое жестокость. Я из клана МакХитов. Пусть мы и глодатели на Проплешине, но мы — цивилизованные волки. А ты — грубый дикарь, Хип.

После того как она встала лапами на плечи Хипа, вперед снова вышел Свистун.

— Теперь, Хип, тебя действительно унизили. Окажи нам честь, не пытайся казаться более смиренным, чем на самом деле.

Фаолан ничего не сказал, но было видно, что его потрясло такое единодушие со стороны других волков.

Когда наступило время передышки и все заснули, он тоже надеялся на спокойный отдых, но сон никак не шел. Его мысли постоянно возвращались к песне скрилина о щенке, который спрыгивал со звездной лестницы. Его лай почему-то смешивался с отвратительным скрежетом зубов Хипа. Как положить конец этому беспокойству? Сколько еще костей ему нужно найти?

Он еще раз приходил на то место, нашел там несколько костей и захоронил их рядом с лапой Гром-Сердца. При жизни медведица была ему матерью, и он надеялся, что после смерти она будет присматривать за маленьким несчастным щенком. В конце концов, она умеет воспитывать детенышей. Она не только вскормила его, но и вырастила, научила охотиться и прыгать на задних лапах. Наверное, она поможет этой малышке взобраться на звездную лестницу.

Но всякий раз, думая об этом, он вспоминал глупого щенка, который хотел попробовать мясо лисы и наловить лосося в реке. Щенка, у которого не было снов, потому что он не успел пожить. И снова у него возникали подозрения, что малышка, погибшая на вершине каменистого холма, хочет вернуться, но не для того чтобы поймать лису или лосося, а чтобы отомстить.

Глава девятнадцатая Кости перевернулись

Хип покидал проплешину, дрожа от ярости — ярости и страха. Он с опаской относился к Фаолану с самого первого дня, когда тот перепрыгнул через огненную стену. Когда заговорили, что Фаолан бросает вызов существующему порядку, Хип принялся следить за ним с удвоенным вниманием. До сих пор все складывалось удачно. Ничего лучше той глупой выходки на бирргисе тремя месяцами ранее и придумать было нельзя. Теперь же, как гласит старая волчья пословица, «кости перевернулись», и объектом презрения глодателей стал он, Хип. Но ведь на той кости, что Фаолан выгладывал на Проплешине, было изображено самое важное созвездие для волков, и в виде кого — медведя! Разве это не кощунство? Это явный вызов законам, и он, Хип, проследит за тем, чтобы об этом стало известно другим волкам. Клановые волки, особенно из МакДаффов, и так уже относятся к Фаолану с подозрением. Возможно, случай на Проплешине пойдет только на пользу.

Всю жизнь Хип испытывал к себе самую крайнюю жалость. Среди всех недостатков, какие только встречались у глодателей, — отсутствующие глаза, кривые лапы, сдавленное горло — у него был худший. Ничто не сравнится с отсутствием хвоста!